— Знамя падает! — раздался чей-то истошный крик, и Фулгрим увидел брата Фестиса, рухнувшего на колени и превратившегося в огненную статую, пожираемую зеленым пламенем. Знамя выпало из его мертвых рук, и шелк горел в тех местах, где его коснулись лучи энергии.
Фулгрим рванулся вперед и подхватил Знамя прежде, чем оно коснулось земли. Он высоко вознес его над собой, так, чтобы весь Легион мог видеть символ своего величия. Пламя, прошедшееся по полотну, в своем безумии почти полностью уничтожило труд сотни безымянных женщин, соткавших его для прекрасного Примарха Третьего Легиона.
Когти Аквилы, геральдический знак Фулгрима, сгинули в огне, и Примарх ощутил, как впадает в ярость от столь страшного оскорбления его чести. Обгорелые клочки ткани сыпались на плечи Фулгрима, но Орёл на вершине знамени остался невредимым, словно некая великая сила защитила его от пламени.
— Орёл все ещё парит! — вскричал Примарх. — Аквила не сгинет никогда!
Десантники Фулгрима взъярились пуще прежнего при виде насилия, свершенного над их Знаменем, и удвоили натиск на врагов. Мощные звуки выстрелов из болтера раздались вблизи от Фулгрима, и он увидел Юлия Каэсорона, расстреливающего двух крылатых лаэран, нацелившихся схватить когтями обгоревший стяг. Гвардия Феникса окружила Примарха непроходимой стеной, и он быстрым шагом подошел к командиру Терминаторов, не выпуская знамени.
— Капитан Каэсорон, кто позволил вам так задержаться? — грозно спросил Фулгрим.
— Приношу извинения, мой Лорд, — почтительно ответил Юлий. — Отыскивать дорогу сквозь эти коралловые стены оказалось куда труднее, чем я думал.
— Трудности — не оправдание, — возразил Примарх. — Совершенство преодолеет любые трудности.
— Да, мой Лорд, — подтвердил Каэсорон. — Этого больше не повторится.
Фулгрим кивнул и спросил:
— А где же Вторая Рота Капитана Деметера?
— Не могу знать, мой Лорд. Он не отвечает на мои вокс-вызовы.
Примарх отвернулся от Юлия и скомандовал:
— Бери своих воинов и следуй за мной. Мне нужны вы все, чтобы вскрыть раковину этого Храма.
Не ожидая ответа, Фулгрим бросился вперед, почти прорываясь сквозь ряды собственных Гвардейцев, которые вновь собирались вокруг него, и Орёл Легиона снова вступил в бой. Ракеты и разрывные снаряды врезались в стены Храма, выбивая из них громадные куски коралла. Те, подобно обвалу, падали в долину, давя лаэран, собравшихся у своего последнего оплота.
С Примархом во главе, Дети Императора образовали боевой клин, продвигающийся сквозь вражеские ряды. У самого Храма ксенсосы сражались с яростью, граничащей с безумием. Розовый туман обвивал их тела подобно прозрачной ткани, и их пасти поминутно исторгали визгливые крики, подобно баньшам из древних мифов. Они бились, не думая о самозащите, и Фулгриму стало казаться, что некоторые сами бросались на его Огненный Клинок. Темная кровь и крики, в которых слышалось наслаждение, исторгались из тел ксеносов при каждом ударе.
Витые пики воющих башен Храма возносились в небо над головой Примарха, и широкий арочный проход меж ними напоминал створ подводной пещеры. Крупные обломки выломанного взрывами коралла почти завалили его, и бессчетные, многорукие, змеиные тела лаэран мелькали среди них. Их конечности сжимали ятаганы, потрескивающие голубым пламенем, ярко сияющим в тумане, вытекавшем из рушащегося Храма.
Дети Императора обрушились на них подобно кузнечному молоту, и началась последняя часть битвы, столь же кровавая, сколь и краткая. Лаэране с поистине нечеловеческой быстротой наносили удары своими смертоносными клинками, и даже Терминаторская броня не могла выстоять против пропитавшей их неестественной энергии. Немало бойцов Каэсорона потеряли в том бою руку, ногу или самую жизнь.
Но все новые и новые Десантники входили в долину, и их превосходство понемногу становилось неоспоримым. Они стягивались к зияющему входу в пещеру Храма, не оставляя за собой живых врагов.
— Они в наших руках, дети мои! — прокричал Фулгрим. — Вперед, без промедления!
С золотым мечом и развевающимся лоскутом знамени в руках, Примарх Детей Императора вступил в Храм Лаэра.
