Арапов тут же снял трубку и набрал номер:
– Он вышел. Одет… – Сыщик довольно точно описал одежду Фандеры.
Андрей подпрыгнул на стуле:
– Его же арестовывать надо, а вы ему пропуск…
– Ты знаешь, что мне шепнул эксперт?
– Откуда?
– Ранение на руке зашивал немецкий врач.
Несколько секунд Андрей переваривал услышанное.
– То есть?
– Он или в плену был, хотя сей факт нигде не указан, или служил у немцев.
– Тем более арестовывать его надо! Или в НКВД передать!
– НКВД уже нет, есть МГБ. И что ты передашь? Что ранения немецкий хирург зашивал? Мало.
– Так ведь уйдет!
– За ним «топтун» пошел из службы наружного наблюдения. Фандера сейчас занервничал, может совершить ошибку. Вот мы и посмотрим, что он делать будет.
Андрей был поражен: Арапов сейчас преподал ему урок мастерства высшего пилотажа. И ранение у Фандеры есть, но появляется немецкий хирург; и нога своя, не ампутированная. Уже ясно, что Фандера не тот человек, за которого себя выдает. И «топтун» из «наружки» за подозреваемым проследит – куда он пойдет и что делать будет. Однозначно – до эксперта и «топтуна» Андрей не додумался бы.
Ну, Арапов, молчун! Еще вчера, после того как он прочитал вопросы, записанные Андреем, он подготовился к допросу – эксперт, «топтун». Вот что значит опыт, мастерство, мудрость. Да, МУР не зря славится тонкой, тщательной работой и хорошими результатами.
– Ну что, любезный моему сердцу молодой человек, приуныл? Двадцать часов, пора по домам. Полагаю, с утра у нас будет много работы.
Наверное, никогда еще Андрей не шел на работу с таким нетерпением. С желанием, с охоткой – каждый день, однако сегодня он практически бежал. Но все равно Арапов уже был на службе – сидел за столом, читая донесение «топтунов».
Едва поздоровавшись, Андрей спросил:
– Что интересного?
– Заходил наш фигурант по двум адресам. Один – на Чистопрудном бульваре, двадцать семь, другой – на Земляном валу, четырнадцать. На первом адресе он пробыл семь минут, на втором задержался на полчаса. Квартиры установить не удалось. И знаешь, что «топтуны» пишут? «Объект наш проверялся, причем довольно профессионально: использовал витрины, завязывал якобы развязавшиеся шнурки, резко менял направления движения». Только у нас «топтуны» опытные, таких не провести простыми приемами. К тому же их было двое, чтобы не примелькаться.
– Эх, вот бы знать, к кому он ходил и о чем говорил… Не поверю, что встречались они по пустякам.
– Разделяю твое мнение. Поэтому твоя задача на сегодня – выяснить, у кого конкретно он был, а если повезет – о чем они говорили. Только поделикатнее, прикройся паспортной проверкой.
– Сделаю.
Андрей выскочил из здания МУРа. Сначала на Земляной вал, туда троллейбус идет.
Проезд сотрудникам милиции был бесплатный, даже удостоверение доставать не приходилось. За отворотом лацкана пиджака был приколот значок с крупными буквами «МУР» и номером. На секунду Андрей отвернул лацкан, кондуктор узрел и кивнул.
Вот и дом – кирпичный, двухэтажный, в два подъезда. На тротуаре дворник орудовал метлой. Андрей подошел к нему, показал удостоверение – почти все московские дворники сотрудничали с милицией.
– Вчера около девятнадцати часов в дом приходил гражданин. – Андрей описал внешность Фандеры.
– Был такой, – подтвердил дворник. – В первый подъезд заходил, а вот насчет квартиры не подскажу. Вроде положительный гражданин, трезвый – зачем за ним смотреть?
– А кто на первом этаже проживает?
– В первой квартире одинокая бабушка, у нее все в войну погибли. Во второй – дверь прямо – Сумароков, работает на фабрике резиновых изделий. Не пьет, не дебоширит, живет один. Скрытный, однако. В третьей, что справа – Чистяковы. Там одних детей шесть человек, мал мала меньше. Хозяин на железной дороге работает.
– Понял, спасибо.
Выходило, что Фандера мог прийти только к Сумарокову.
– Жилец из второй квартиры дома?
– Не могу сказать, он по графику работает. Но утром я его не видел.
Андрей зашел в подъезд.
Когда-то дом видел лучшую жизнь – на высоких потолках лепнина, сейчас частично уже обвалившаяся.
Он постучал в дверь.
Долго не открывали, потом раздались шаги, и мужской голос, густой, хрипловатый, осведомился: