Главным из них было поскорее явиться на Бонд-стрит, 13 с запиской от Алверстока, где Джон Джексон уже много лет давал уроки по искусству самозащиты. Гарри еще не родился, когда Джексон в одном из своих последних публичных выступлений уложил великого Мендозу за десять с половиной минут; но, как каждый юный любитель (да и профессионал), он мог в подробностях описать все раунды того матча, а также два предыдущих боя Джексона. Он отлично знал об исключительном характере боксера, без малейшего зазнайства переносившего свою славу, и о том, что за приятные манеры и чрезвычайный ум его прозвали Джентльменом. Любой мог за определенную плату прийти на Бонд-стрит, 13 и получить урок, но мало кто мог рассчитывать на особое внимание самого Джентльмена Джексона, как Гарри, вооруженный рекомендацией Алверстока. Если у него и были сомнения относительно этого щеголя, то они рассеялись, когда всезнающий его приятель, мистер Пеплоу, с таким уважением отозвался о нем. Алверсток, утверждал Пеплоу, был настоящим спортсменом, не один из тех, кто чему-то там научился, а боксер высокого класса и, как говорили, намного сильнее остальных. Он не из тех состоятельных джентльменов, которые только для развлечения интересуются спортом. Он силен в самых разных видах спорта. Еще много говорили о его элегантности, что одет он всегда по моде, но в сдержанном стиле. Слишком молодой, чтобы знать о мистере Бруммелле, с которого маркиз решил брать пример, Пеплоу убежденно добавлял:
— У него свой стиль. Он никогда не следует кому-то. Видишь ли, он весьма влиятельная личность и соответственно держится. Я не хочу сказать, что он один из тех напыщенных типов, которые мнят о себе бог знает что, хотя он может осадить довольно резко!
— А тебе он нравится? — спросил Гарри.
— Мне? — ошарашенно переспросил Пеплоу. — Бог с тобой, Гарри, я и не знаком с ним! Я только рассказываю тебе, что о нем говорят!
— Но со мной он был любезен, а мои младшие братья просто в восторге от него и ничуть его не боятся!
— О, так значит, ты ему родня?
— Да, но что из этого? Один из его племянников ухаживает за моей сестрой Черис — он мне тоже какой-то родственник! Грегори Сэнфорд или Грегори Сэндридж: не помню точно! Но мне кажется, что он почти не знаком с Алверстоком, тот ему едва кивает при встрече! Что меня беспокоит…
Он умолк. Пеплоу тактично удержался от настойчивых расспросов, за что и был вознагражден доверительным рассказом.
— Понимаешь, Барни, признаюсь тебе, что его заботы о Джессеми и Феликсе и то, что мне он вручил эту свою карточку для Джексона, наводят меня на подозрение: уж не волочится ли он сам за Черис!
Его премудрый приятель тщательно обдумал это предположение и наконец, покачав головой, произнес:
— Вряд ли! Это неразумно! Ведь она его подопечная, так? Ни малейшего смысла! Может быть, он просто хочет привлечь ее внимание?
— Нет, не хочет. В любом случае не моей сестры. Она говорит, что Фредерика ему нравится больше, чем она, но тоже не очень. — Он вдруг усмехнулся. — Подумать только! Фредерика! Надо сказать, она замечательная девушка! Просто молодец! Но никогда не выйдет замуж. Ей за всю жизнь не сделали ни одного предложения. Она… она, такая уж она женщина!
Он и Черис говорили так о ней совершенно искренне, и оба ошибались: мисс Мерривилл-старшей было сделано два неожиданных предложения лордом Бакстедом и мистером Дарси Мортоном, а лорду Алверстоку она нравилась как раз очень. Однако она решила, что брак не для нее; она так и сказала лорду Бакстеду, отклоняя его предложение. Фредерика сказала ему, что рождена быть тетушкой, на что он с улыбкой заметил:
— Вы, наверное, имели в виду — сестрой?
— Ну да! Пока сестрой, но я с нетерпением жду того времени, когда буду заботиться обо всех своих племянниках, если их родители будут заняты или отправятся путешествовать по Европе.
Его улыбка стала еще шире, он сказал:
— Уверен, вы будете самой любимой тетушкой: бодрость духа, которая присутствует в вас, будет привлекать детей, как привлекает она и взрослых. Но, если серьезно, разве вам не кажется, что именно поэтому муж вам просто необходим? У вас три брата — я знаю, что Гарри совершеннолетний, но еще нельзя назвать его взрослым, и за ним нужно следить — и вы с благородной самоотверженностью и мужеством, которые вызывают мое восхищение, взяли на себя заботу о них. Но разве женщина, даже самая преданная и незаурядная, способна справиться с такой непосильной задачей? Мне кажется, это невозможно. И я смею предположить, что вы нередко чувствуете, как вам нужна мужская поддержка.
