Он покраснел и, извиняясь, добавил:
— Я хочу сказать, что вся эта болтовня о ваших делах с отцом…
— Очарование новизны, — ответил лорд, заканчивая беседу и вставая со стула. — С тех пор, как я взялся играть роль попечителя — конечно, неформально! — ваших предприимчивых братьев, я не знаю, чего ожидать в любой момент. До сих пор все, что случится, мне было заранее точно известно, а это такая скука, поверьте мне!
Тут Гарри не возражал. Он учтиво попрощался с маркизом и покинул его, так и не решив, понравился он ему или нет.
У маркиза таких сомнений не возникло. Через десять минут знакомства с Гарри он понял, что тот унаследовал не только достоинства своего отца, но и его слабости. Приятный молодой человек, который не может не понравиться; но у него нет воли, и он с готовностью переложит на плечи другого свои проблемы.
Если у Гарри и были сомнения по поводу маркиза, то его кузен и наследник понравился ему, несмотря на небольшое предубеждение, которое сначала появилось у Гарри, когда Фредерика выразила свое неодобрительное отношение к мистеру Даунтри. Эндимион не склонен был к размышлениям подобного рода, но если и задумался, то решил, что ему будет приятен каждый близкий Черис человек. Он был на несколько лет старше Гарри, у него были все замашки городского светского молодого джентльмена, чего не было у Гарри, но интеллект его оставлял желать лучшего, и, как многие из тех, кому ученье представляется непосильным трудом, он с уважением, почти с благоговением относился к тем, кто способен был грызть гранит науки.
Казалось бы, разница в возрасте и интеллекте должна была бы разделить этих двух джентльменов. Так и думала Фредерика, но она не учла одного решающего обстоятельства: оба они были помешаны на спорте. Случайно Гарри узнал, что этот олух Эндимион, оказывается, был заядлым охотником и превосходным наездником. Эндимион ни в коей мере не хвастался своими успехами: единственное, что он любил рассказывать про свои спортивные достижения, это как он свалился в ров с водой во время очередных скачек в Баркби-Холт да как вылетел из седла в Виссендайне. Хотя Эндимион винил в этом себя, а не лошадь, Гарри ясно было, что, насколько туп он мог быть в гостиной, настолько превосходен в седле. После охотничьих новостей они перебирали все возможные виды спорта, обсуждали превосходство новой дроби и преимущества одной модели ружья перед другой, и после подобного описания каждым своих рыболовных подвигов и поимки лососей невероятных размеров трудно было решить, кто из них проникался большим уважением к другому.
Фредерика была озадачена тем, что Эндимион так скоро завоевал симпатии ее легкомысленного брата, но Черис, слушая их беседы с горящими благодарностью огромными глазами, была очень довольна и, как-то оставшись наедине с Гарри, с мольбой в голосе спросила его:
— Ведь он тебе нравиться, Гарри, правда? — И, краснея, добавила: — Я говорю о нашем кузене, мистере Даунтри!
— А, ты о нем! — отозвался Гарри. — Отличный парень! Сильный, как черт, надо признать!
— И очень красивый, тебе не кажется? — застенчиво сказала она.
Поскольку на это Гарри не обращал внимания, ему пришлось подумать, прежде чем согласиться:
— Пожалуй, да. Только уж слишком здоровый: весит не меньше шестнадцати стоунов, бедняга! Ай, а какой у него, должно быть, удар! Но, знаешь, такой вес может подвести на ринге. Эти тяжеловесы все такие неповоротливые!
Немного обиженная этими критическими замечаниями, Черис сказала:
— Но он такой любезный — настоящий джентльмен!
Он согласился и с этим, но заметил:
— Правда, в голове у него пусто! В самом деле, если бы я задумал поговорить с ним о чем-нибудь, кроме охоты, боюсь, он оказался бы круглым дураком.
— Нет, он не такой!
— Да точно! Он, конечно, знает пропасть всего о лошадях, и… — тут он осекся, внезапно пораженный страстью, с которой она бросилась его защищать. — Не хочешь ли ты сказать, что снова влюбилась?! — воскликнул он.
— Неправда! Я никогда не влюблялась прежде! Никогда!
— Никогда не влюблялась? А как же…
— Нет! — повторила она. — Я не знала! Я не понимала! Это совсем другое!
