Поначалу его решение можно было лишь констатировать, но не оценить по достоинству. Проведенный позднее анализ выявил удивительные результаты. Кадровый военный, совершенно не искушенный в такого рода хитростях, не просто сформировал кабинет, но и представил образец высокого политического искусства, достоинств которого не умаляет даже то, что в нем явно просматриваются советы и рекомендации Рамона.
Франко умело согласовывал мероприятия в различных сферах коалиционной, военной, экономической и социальной политики, которые заранее обдумывал в течение длительного времени. Особенно удался ему недвусмысленный намек на форму дальнейшего государственного устройства. Пышная церемония приведения нового кабинета к присяге состоялась в старинном монастыре Их Католических величеств{79} и показала, что Испания станет монархией без короля (обстоятельство, едва ли понятное в тот момент альфонсистам и карлистам, однако уже определившее дальнейший ход событий).
В кабинете - коалиционном правительстве, если допустимо выразиться таким образом, - были представлены все политические группировки национальных сил Испании: в первую очередь, разумеется, военные, далее старые и новые фалангисты, а также альфонсисты и карлисты. Министры в большей или меньшей степени представляли интересы существующих институтов и сословий (армия и церковь, финансовая элита и крупные землевладельцы, мелкое крестьянство и рабочие), однако в первую очередь все же волю каудильо. Николас Франко, который имел административные способности, но не обладал политическим талантом, не вошел в кабинет, а был послан братом в Лиссабон в качестве посла. Должность вице-президента и министра иностранных дел каудильо поручил графу Гомесу Хордане. Поистине ключевую позицию занял Рамон Серрано Суньер{80}, ставший министром внутренних дел.
На фигуре Хорданы сконцентрировались надежды приверженцев короля, которым осторожно льстил сам Франко: он вернул Альфонсу XIII гражданство и собственность семьи Бурбонов. От Серрано Суньера сельскохозяйственный и промышленный пролетариат ожидал улучшения своего положения. И в сфере социальной политики Франко также сделал многообещающее заявление о своих намерениях: Хартия труда от 9 марта 1938 года{81}.
Разумеется, ее провозглашение должно было также стать средством пропаганды войны, привлекательным для "красных испанцев" из другого лагеря, в котором после провала в Теруэле вновь происходили перемены. Агенты Коминтерна Пальмиро Тольятти, Эрнё Гере и Витторио Кодовила требовали отставки министра обороны Прието. Правительство Негрина должно было быть реорганизовано, тем более что силы национальной армии во главе с генералом Фиделем Давилой полностью заняли Арагон.
По-видимому, в Кремле помощь красной Испании считали менее целесообразной, чем когда-либо; ведь великая чистка все еще продолжалась. Однако Советский Союз отказывался от взятых на себя обязательств так же неохотно, как и Италия. Разница состояла лишь в том, что Сталин, который, в конце концов, все же бросил испанских республиканцев в беде, по крайней мере, завладел их золотым запасом, в то время как Муссолини остался ни с чем.
Превосходную сделку совершил Гитлер. В ответ на свою продуманную и регулярную помощь национальным силам Испании он стремился не требовать скорого решения, а, по возможности, отложить его. Чем дольше продолжалась война, тем больше экспортно-импортная фирма HISMA-ROWAK, основанная исключительно с этой целью, могла пользоваться монополией на добычу руды в Рифе с пользой для вооружения Германии, тем больше находилось возможностей для подписания секретных протоколов и обеспечения тем самым Германии привилегированного положения на Иберийском полуострове.
Гитлер, кроме того, получил возможность ввести в действие "Антикоминтерновский пакт"{82}, урегулировать отнюдь небеспроблемные взаимоотношения между Германией и Италией путем создания оси Берлин - Рим, а в ситуации в Средиземном море, ставшей затруднительной для Франции, как явствует из так называемого протокола Хосбаха{83}, целенаправленно проводить экспансионистскую политику.
