Лишь в последнее десятилетие появились сочинения, в которых отечественные историки попытались ответить на вопрос: "Так каким же он был, последний диктатор в Западной Европе, почти 40 лет правивший Испанией?"{5}.
Постепенно, освобождаясь от идеологической зашоренности, российские исследователи сумели дать более взвешенную оценку режиму, установленному генералиссимусом Франко в Испании в 1939 году и благополучно просуществовавшему в стране (хотя и не без ряда важных модификаций) вплоть до смерти каудильо, последовавшей 20 ноября 1975 года.
Верно заметил П. Ю. Рахшмир: "Во франкистской Испании традиционная элита оказалась намного сильнее фашистской партии - фаланги.
Сам Франко был ближе к традиционному типу военного диктатора, чем к тоталитарному вождю. Там (в Испании. - А. Е.) тоталитарный режим фактически не сформировался, дальше авторитаризма с фашистскими чертами дело не пошло, что облегчило эволюционный переход к парламентской демократии"{6}.
У истоков современной Испании со всеми его достоинствами и недостатками, вне зависимости от того, какие чувства он вызывает, находился Франко, ибо в "период с 1939-го по 1947 год... Испания была в государственно-правовом отношении неясно определенной диктатурой во главе с генералом Франко"{7}.
Во всяком случае, сам каудильо еще в начале 60-х годов отзывался о режиме, создателем которого он был, как о преобразившем Испанию в течение последних 25 лет"{8}. У него были веские основания для этой, прямо скажем, достаточно лестной самооценки.
В те годы, когда он находился у власти, был сделан решительный шаг к модернизации испанской экономики, и уже "в начале 70-х годов Испания заняла пятое месте в Западной Европе по объему промышленного производства". За десяток лет перед тем генералиссимус распорядился соорудить мемориальный комплекс в "Долине павших", где был перезахоронен прах "победителей" и "побежденных" в гражданской войне 1936-1939 годов. Это должно было, по его мнению, символизировать примирение "двух Испании", на которые раскололось испанское общество во второй половине 30-х годов{9}. А еще двенадцатью годами раньше, в результате плебисцита, или, как выражался сам Франко, "прямой консультации с нацией", генералиссимус пришел к мысли о необходимости официально восстановить монархию. Кандидатом в короли стал внук умершего в изгнании Альфонса XIII - Хуан Карлос. "Сам прагматик, Франко большое значение придавал практическому воспитанию будущего монарха. Хуану Карлосу вменялось в обязанность регулярно посещать различные министерства и ведомства для обретения опыта государственного мужа..."{10} После смерти диктатора именно его назначенцу Хуану Карлосу выпала честь осуществить переход от авторитарной системы Франко к демократии. Так что, как это ни парадоксально звучит, без Франко был бы вряд ли возможен тот политический консенсус, который характерен для Испании сегодняшнего дня.
Разумеется, при всем многообразии оценок, переоценке подлежит далеко не все из "наследия Франко". На том основании, что он был яростным антикоммунистом, его никак нельзя считать демократом, равно как и наличие представительных органов власти в "эпоху Франко" вовсе не означало того, что в Испании отсутствовал диктаторский режим, Каудильо, безусловно, был диктатором, но диктатором достаточно дальновидным для того, чтобы своевременно перестроиться, провести реформы, продиктованные самой жизнью, пойти на некоторую либерализацию авторитарного по своей сути режима.
Испания времен Франко, как и сам генералиссимус Франко, давно уже стала частью истории, а историки еще раз получили возможность обратиться к изучению трагического опыта, который приобрела в годы франкистской диктатуры страна на Пиренейском полуострове. Это важно хотя бы лишь для того, чтобы не пережить ничего подобного вновь на практике.
А. А. Егоров
Моему другу д-ру Хосе Артигасу
Происхождение. Юность
Для характеристики испанцев имеется немало выразительных свидетельств. Рамон Менендес Пидаль отмечал хладнокровие, душевное спокойствие испанцев, их стойкое безразличие к материальным благам, способность ограничиваться лишь жизненно необходимым. Но в то же время указывал на зачастую ошеломляющие перепады настроений: братские чувства сменяются дикой ненавистью, религиозный пыл - сомнениями, разъедающими веру. Хосе Ортега и Гассет, а также Мигель де Унамуно{11} отмечали несколько противоречивый образ мыслей своих земляков, которые почти не допускают переходных ситуаций, промежуточных состояний и компромиссов, тем не менее зачастую позволяют внезапно увлечь себя на чью-либо сторону.
