— Теперь я тоже начинаю с уважением относиться к убиенному грабителю.
— Кстати, оказалось, что в мешочке, в той доле, которую я оставила себе, таких камушков насчитывается тридцать девять. Не волнуйтесь, ровно столько же досталось и вам. Как видите, я не алчная.
— Графиня, — покачал головой Гяур, — давайте договоримся: это наш последний разговор о драгоценностях и богатстве. Все это ваше и распоряжайтесь, как хотите.
— Именно так я и делаю, мой непрактичный, жаждущий умереть в нищете, князь.
— Испанцы! — прервал беседу графини и князя крик какого-то мушкетера из охраны кортежа.
— Где они? — встревожился д'Артаньян.
— Вон там, у рощи. Я узнал их по шлемам! Это испанцы! Их человек тридцать! Очевидно, отряд разведки!
Графиня опомнилась раньше Гяура. Не прошло и минуты, как она остановила карету и пересела на коня, где, как всегда, ее ждали привязанные к седлу лук, колчан со стрелами и два пистолета.
— Вам лучше остаться в карете, — попытался остановить ее князь.
Но графиня взглянула на него с таким высокомерным презрением, словно это он сам решил отсидеться за дверцей экипажа.
— В любом случае не отдаляйтесь от нее, — уже извиняющимся голосом посоветовал Гяур, вскакивая в седло.
Первые всадники в сверкающих на солнце гребнистых шлемах появились на склоне небольшого холма всего метрах в сорока от? авангарда кортежа. Встреча оказалась неожиданной для испанцев, и атаковать они не спешили. Зато почти сразу же прогремели выстрелы. Кто-то из мушкетеров вскрикнул и, раненный в руку, уронил рапиру. В ответ тоже последовало несколько выстрелов. И ни испанцы, ни французы не заметили, как сопровождавшие графиню татары, пригнувшись к гривам коней, проскочили в подступающий к холму лесок.
Первая пятерка испанцев вначале увидела только две выезжавшие из рощи кареты. И решила, что больше их не будет. Когда же разведчики поняли, что движется целый кортеж в сопровождении более полусотни вооруженных всадников, замялись в нерешительности.
Зато появившиеся на гребне вслед за ними всадники быстро оценили ситуацию и начали поворачивать коней. Разведчики тоже последовали их примеру. И они сумели бы скрыться из виду раньше, чем французы бросились в атаку на них. Однако, выскочив из леска, татары понеслись на перехват, отрезая этот разъезд от остального отряда испанцев и на ходу осыпая стрелами тех и других.
Сраженные ими, трое идальго упали, одному удалось исчезнуть за вершиной холма, и лишь последний, тот, что оказался ближе всех к каретам, пытался сопротивляться. Он почти в упор выстрелил в Кара-Батыра, и, хотя промахнулся, пуля все же попала в голову коня. Но, уже падая, татарин сумел-таки метнуть аркан и вырвать испанца из седла.
Пока ордынцы преследовали основной отряд врага, Кара-Батыр успел обезоружить пленного и, связав его, подвести к д'Артаньяну как командиру отряда охраны.
— Каким образом вы оказались в здешних местах? — сурово спросил лейтенант, старательно припоминая испанские слова. — Сколько вас всего?
— Нет, сеньор, я не буду отвечать — вдруг обнаружил испанец знание французского, — вообще ни на какие вопросы.
— Отдайте пленника татарину, лейтенант, — посоветовал кто-то из мушкетеров. — Он с удовольствием повесит его.
— Почему «повесит»? — горделиво подбоченился идальго. — Я пленный. За меня дадут хороший выкуп.
— На ваш суд, графиня, — великодушно изрек д'Артаньян, подождав, пока Диана приблизится к ним, а также вернутся слегка увлекшиеся погоней Хмельницкий, Сирко и Гяур, которые привели второго пленного, совсем юного солдата, с ярко выраженными арабскими чертами лица. Конь его тоже был убит и, падая, прижал ему ногу. Теперь он заметно прихрамывал. — Допрашивать его бессмысленно. Как решите, так и будет.
— Вы действительно отдаете этого человека на мой суд? — засомневалась графиня, тряхнув рассыпавшимися по плечам золотистыми кудрями.
— Тем более что пленили-то их ваши воины. Как солдат, нападавший на гражданские кареты, он заслуживает того, чтобы быть вздернутым. Но в вашей воле казнить или миловать.
Несколько минут графиня в нерешительности молчала. Испанец неплохо владел французским и понимал, о чем идет речь между мушкетером и этой красавицей. Его судьбу офицер-мушкетер почему-то пытался вверить этой прелестной француженке. Значит, он спасен.
