Доменика убили, думал он, а я думаю о Мэгги. Что такое творится со мной, черт побери? А потом он вдруг понял, словно какое-то озарение на него снизошло. Монашеское служение Закону разъединило Сива с нормальными реалиями жизни — и любовь к родным и друзьям ушли куда-то на задний план. В результате даже Мэгги не выдержала. А теперь и Доминика забрали у него.
Сив испуганно моргнул. Из зеркала на него смотрело заостренное лицо с резкими чертами, высокими скулами и ртом, о котором Мэгги говорила, что он жестокий. Карие глаза, гладкая, без единой морщинки, кожа, благодаря которой трудно определить его возраст. Густые черные волосы и могучая шея. В глазах застыло удивленное выражение, будто он отказывался поверить случившемуся. Но это было не лицо Сива, а лицо его брата.
Он выбросил вперед правый кулак. Боль как током пробежала по всей руке, стекло и образ раскололись на части, и ему показалось, что кровь так и брызнула в разные стороны. Тем не менее, он почувствовал себя лучше, правда, не намного.
Когда он вернулся, его пораненая правая рука была замотана туалетной бумагой. Диана видела, что сквозь нее сочится кровь, но решила, что сейчас лучше промолчать.
Сив подошел к дверям операционной и замер. Он не сел, и не сказал ни слова Диане. Он знал, что надо ехать. Предстоял нелегкий путь по забитому в этот час машинами шоссе, и в Нью-Ханаане, без сомнения, многие ждут его прибытия. А потом, конечно, ему будет надо навестить вдову Ричарда Ху: это долг его, и только его. Но он, казалось, не может заставить себя сдвинуться с места.
Внутренне он оплакивал смерть своего братишки, но это не могло изменить сурового факта, что Доминик мертв и ничто не может его вернуть к жизни. И Сиву казалось, что время потеряло всякий смысл.
* * *
— La Porte a la Nuit, — произнес Мильо. Это был высокий, представительный мужчина. Он держал в высоко поднятой руке кинжал — тот самый, что хранился в металлическом чемоданчике Терри Хэя. — Преддверие Ночи.
У него был высокий лоб и благородный галльский нос, форму которого некоторые тщеславные американцы пытаются имитировать с помощью пластических операций, и длинный подбородок с глубокой ямочкой посередине. Его жесткие, черные с проседью волосы он зачесывал назад, и это придавало прическе вид львиной гривы. Хотя он давно перешагнул за средний возраст, он обладал силой духа, по сравнению с которой энергия людей, бывших моложе его на тридцать лет, казалась буквально пигмейской. В общем, его можно было принять за известного политика или кинозвезду, судя по тому неестественному оживлению, озарявшему любую комнату, в которую он входил.
— Фу ты ну ты! — презрительно хмыкнул он и метнул кинжал в стену напротив, едва не попав в окно. Лезвие, однако, не сломалось. Мильо посмотрел в окно, сквозь которое можно было видеть квартал Парижа на левом берегу Сены, который он больше всего любил, — где Марсово поле и Военная академия.
— Пластик, — объяснил он. — Синтетическая смола, весьма эффективно повторяющая внешние характеристики нефрита. — Он прошел через комнату, подобрал кинжал. — И он не ломается так, как ломается нефрит, потому что это — не нефрит.
Мильо подошел к своему роскошному, ручной работы письменному столу из лучших сортов черного и красного дерева, в задумчивости ударяя широкой стороной пластикового лезвия по ладони. — Это подделка, без сомнения, — подытожил он.
— Тогда нам от него нет никакого проку, — сказал Данте.
— Ну почему никакого? — возразил Мильо. — Эта подделка говорит нам о многом. Например, что Терри Хэй оказался куда хитрее, чем думал о нем мосье Мабюс.
С этими словами, полными скрытой укоризны, Мильо повернулся к Данте. — Похоже, что мосье Мабюс слишком поторопился, убивая Терри.
— Не понимаю, — оправдывался Данте. — Мы так тщательно обыскали дом Терри Хэя. Я сам проследил за этим. И ничего не нашли. Ни намека на то, что он сделал с настоящим Преддверием Ночи.
— Тем не менее, вы нашли это, -сказал Мильо, поднимая со стола почтовую открытку с видом предальпийских красот горного Прованса. Типичная перенасыщенность цвета, характерная для продукции такого рода, сделала покрывающую склон лаванду пурпурной. На заднем плане можно было разглядеть контуры старинной стены, ограждающей Турет-сюр-Луп с южной стороны.
