Услышав дикий крик из соседней комнаты, где должен был находиться Борк со своей девушкой, Сив в два прыжка оказался там, чтобы защитить своего командира. В руке его сам собой оказался нож. Но то, что он увидал там, превзошло его самые дикие предположения. Борк, абсолютно голый, с красным, торчащим, как радиомачта, членом, избивал бамбуковой тростью свою девицу, связанную проволокой так, что все тело ее было в перетяжках, как у деревенской колбасы. В тех местах, где проволока с особой жестокостью впилась в кожу, выступила кровь.
Зрелище до такой степени возмутило Сива, что он, выхватив трость из рук командира, отдубасил его самого до бесчувствия, а потом осторожно распутал проволоку с тела плачущей девушки.
— Что здесь такое происходит? — услыхал он голос своей собственной временной подружки и, подняв глаза, увидал, что она стоит в дверях. — Что ты делаешь?
— Ты что, не видишь сама? — крикнул он. — Посмотри, она вся в крови!
— Ну и что из этого? Такое здесь происходит каждый день, — заявила она и протянула ему руку. — Пойдем! Давно пора заняться делом.
Девушка Борка повисла на нем, измазывая его своей кровью, а он таращился на этого ребенка с темными, наивными глазами, стоящего в тени дверного проема, и на него нахлынуло ощущение полной бессмысленности жизни.
Ему надо забыться, и вот он танцует в забегаловке из банок кока-колы на следующий день, уже с другим ребенком. Все они взаимозаменимы, как он обнаружил к своему полному разочарованию, — эти бесцельно блуждающие атомы погибшей цивилизации, призраки, слоняющиеся по крематорию, которым стала жизнь.
Сэм и Дэйв, орущие свой приправленный попсой рок под словно напуганное их голосами ф-но, соорудили стену из звуков между Сивом и всепроникающим запахом смерти. В середине танца его трогает за плечо Волшебник.
— Отвали, — бурчит Сив, зарываясь лицом в женские волосы, пахнущие жасмином и чуть-чуть смертью.
— Эй, приятель!
— Пой свои блюзы кому-нибудь другому.
— Ты увяз по уши в дерьме, по слухам.
Сив продолжает невозмутимо танцевать под Сэма с Дэйвом и их ф-но, звучащее не хуже джаза, истинной души Америки. Развернул девушку, заставив ее сделать пируэт.
— Ты прав, — соглашается он, — в большую кучу дерьма, чем война, трудно вляпаться.
— Я имею в виду военный трибунал.
И тут впервые Сив видит лицо Волшебника.
— Я тебя знаю? — спрашивает он.
— Теперь знаешь, — отвечает Волшебник, широко улыбаясь. — Хочешь выпить?
Сив позволяет ароматному телу выскользнуть из его объятий и исчезнуть, кружась, как яркая пылинка в сумрачном просторе бытия. Волшебник ведет его к угловому столику, где сидит еще один человек, медленно потягивая местное пойло.
— До меня дошло, — сообщает Волшебник, — что Борк сейчас находится в госпитале с переломанными ребрами, ключицей и запястьем. Все в лучшем виде, мать твою так!
— Да ну?
Волшебник важно кивнул.
— И, как я слыхал, это твоя работа.
— Неужели?
Волшебник весь подался вперед, отчего его огромное тело показалось Сиву еще больше.
— Эй, приятель, берегись! Борк жаждет твоей крови. Хочет приморить тебя как следует.
— Первый раз слышу.
— Ничего удивительного, — сказал Волшебник. — Я более осведомлен, чем ты.
До Сива постепенно доходит серьезность положения. — Чего тебе от меня надо?
Волшебник рассмеялся. В кабаке слишком темно, чтобы можно было видеть, чем занят другой человек за столом.
— Скорее, этого надо тебе. А я занимаюсь вербовкой. Мое имя Вергилий, но в этих местах меня часто зовут Волшебником. — Он ткнул большим пальцем в сторону своего приятеля. — Это Мясник дал мне эту кликуху, она и прилипла, как банный лист.
Отхлебнул из своей кружки пива.
— Дело в том, что Мясник набирает себе группу. Группу выживания, можно сказать. Наша цель — выжить в этом сумасшедшем доме и, желательно, накопить здесь хоть немного башлей, раз уж мы попали сюда.
— Надеюсь, речь не идет насчет того, чтобы дезертировать или что-нибудь в этом роде?
— Да нет, что ты! — ответил Волшебник. — Если тебе так хочется убивать чарли, то у тебя для этого будет уйма возможностей. Мы только хотим делать это на наших собственных условиях. — Он с отвращением фыркнул. — Если бы я думал, что у Командования есть толковый план, как выиграть войну, я бы первый помчался выполнять его, можешь в этом быть уверен. Однако, единственное, во что верит Никсон, так это в то, что ясность ослабляет власть. Он дует в одну дудку с Вестморлендом. И сейчас единственным результатом их «войны на истощение» является то, что истощаемся мы сами. И чтоб я стал умирать за такого человека! Ну уж дудки!
