Он поднял голову. На нее смотрели потемневшие теплые и нежные глаза. Она чувствовала, что тает в его руках. Роза вздохнула, утонув в страстных бездонных глазах Стефана.
— Если… Кажется, вы готовы, да? — Он взял прядь ее волос, рассматривая на ней красноватые тени умирающего заката. — Нет? Почему?
Она не может позволить себе это. Разорвав три помолвки, она осталась стоять на месте, в то время как другие пошли дальше. Как ее мать. Она не хочет подпускать к себе мужчин. Ради безопасности. Стефан в ее жизни всего лишь прохожий. Он играет с ней.
— Я никогда не была женщиной на одну ночь. И не собираюсь ею становиться.
— По-вашему, я предлагаю вам это?
Теплые глаза стали вдруг холодными и колючими от злости.
Роза резко встала. Собрала свой рюкзак, ящик со снастями и посмотрела на него. Он лежал, закинув руки за голову. Он, казалось, заполнял собой все пространство. Роза почувствовала, что ей трудно дышать. С усилием она перевела взгляд с его широкой груди и плоского живота на глаза, которые не давали уйти.
— Вы боитесь, — сказал он. — Вам нравится держать все под контролем.
— Ничего я не боюсь, — хрипло бросила она.
Откуда ему знать, кого она должна контролировать. Ей надо выжить, надо заботиться об отце, о себе и о бизнесе, который их кормит.
— Вы ответили на мой поцелуй. Вы женщина. Вы живая женщина.
— Ох, ненавижу, когда вы так все поворачиваете. Все подгоняете под себя. Но запомните, я не ваша девушка.
С этими словами она почти побежала к машине. Руки тряслись, когда она вела пикап, и мотор протестовал против нещадной эксплуатации.
Когда Роза вернулась, отец все еще спал. Она бросилась на постель и запуталась в розовых простынях. Стефан целовал ее не так, как другие мужчины. Он целовал так, словно хотел унести ее вкус с собой. Он разговаривал так ласково. Она чувствовала, как эмоции бурлят в ней, и не могла справиться с ними. Прошло много времени, прежде чем она уснула, все еще ощущая поцелуй Стефана на губах. Он снился ей всю ночь. В это утро Роза могла спать сколько угодно. Ее разбудил запах кофе. Если отец под мухой и начал готовить, он спалит дом. Она встала, натянула трусы и футболку, которую использовала как ночную рубашку, и спустилась вниз. У двери в кухню она зевнула и потерла глаза, мечтая снова юркнуть в постель.
— Папа? С тобой все в порядке?
Кухня была заполнена солнечным светом. Роза зажмурилась. Отец сидел за кухонным столом и махал ей рукой. Перед ним — тазик для бритья. Иветт Донатьен стояла рядом и взбалтывала бритвенным помазком пену в старомодном кувшине Маури. Она сняла полотенце с отца и намазала подбородок пеной. В мягком цветастом платье, она чувствовала себя здесь как дома.
— Алло, Роза. У тебя такой сонный вид, тасherie, — проговорила Иветт певучим голосом. — Проходи, садись. Теперь, когда Маури побрит, мы будем есть. Еще минута, и Стефан приготовит свой знаменитый Piperadeomelet, омлет с перцем, как на юге Франции. Мы принесли свежие яйца от Парсонсов, взяли кое-что у вас, и voila, у нас есть прекрасный омлет моего сына. Мы со Стефаном проходили мимо и заметили Маури. Он выглядел таким одиноким в этом красивом розовом саду.
— Я пригласил их на завтрак. Подумал, приготовлю бекон и яйца, — гнусаво пробормотал Маури. Иветт держала его нос, чтобы побрить под ним. — Я сказал, что мне лучше сначала побриться. И Иветт предложила побрить меня открытой бритвой, как брились в старые добрые времена. Я не мог отказаться от такого предложения, — бодро закончил Маури.
Стефан, стоящий у плиты, медленно повернулся и посмотрел на Розу, которая замерла под его пристальным взглядом. Иветт продолжала болтать, а Роза пыталась привести себя в чувство. Взгляд Стефана говорил, что он хочет отнести ее в кровать, причем немедленно. Желание, написанное на его лице, испугало ее. Она не сможет ему сопротивляться.
— Я сейчас вернусь, — пробормотала Роза и побежала наверх переодеваться.
Она мельком глянула в зеркало, вспомнив взгляд Стефана, когда он смотрел на ее ноги. Роза быстро переоделась в джинсы и футболку. Со Стефаном у них не получится «чисто дружеских отношений». Ей придется защищаться. Надо быть вежливой. Ради их родителей. Но не больше.
