Красивая молодая девушка в Праге сказала мне, что она написала Кафке множество писем. Она влюбилась в него. Кафка ответил ей спустя долгое время и предостерег ее от общения с ним.
Затем я видел Кафку незадолго перед концом его жизни. Он исхудал, говорил хриплым голосом, у него было затруднено дыхание. Даже холодной зимой он носил легкое пальто. На улице он показал мне, как свободно стало ему пальто и как удобно было его носить, потому что оно не сжимало его грудь при дыхании. В этом пальто он регулярно делал гимнастические упражнения.
Прошло еще несколько месяцев. Он уехал из Праги. Говорили, что ему стало совсем плохо. Приближался конец. Я получил от него еще одну телеграмму, в которой говорилось: «Если ничего не произойдет, я напишу вам в понедельник».
Его похороны. Часовня на еврейском кладбище в Праге. Длинная процессия. Молящиеся евреи. Убитые горем родители и сестры. Немое отчаяние его подруги, стоящей возле могилы словно изваяние. Пасмурная погода с редкими прояснениями. Честное слово, невозможно поверить, что в этом простом деревянном гробу находятся останки Франца Кафки, который только теперь приобрел настоящее величие.
Дора Геррит[41]
Краткие воспоминания о Франце Кафке
Кафка поправлял здоровье среди чудесных лесов и холмов, покрытых зимними снегами. Он жил на веранде маленького гостевого домика.
Он проводил много времени с оживленной молодой девушкой, чей возраст было трудно определить. Она сообщала ему множество интересных вещей общего характера, но никогда не говорила о себе. Однажды утром, увидев эту девушку, Кафка приветствовал ее словами: «Я мечтал о тебе! Одетая в просторную шелковую одежду с вышитыми красными сердечками, ты шла по длинной широкой дороге – и тебе встретился высокий, стройный, рыжеволосый человек. Он громко воскликнул: «Скажи мне, было ли у тебя когда-нибудь подобное?» Она улыбнулась в ответ и сказала: «Да, мной интересовались многие мужчины, но только в одном я увидела свою судьбу. Между моей влюбленностью и помолвкой прошло девять лет. За это время этот человек успел жениться и развестись, и когда он пришел ко мне, к любви своей юности, у него было двое детей. Это поэтическая аналогия, проведенная между твоей мечтой и моей судьбой. Не было ли у тебя предчувствия, что этот человек скоро забудется и через три месяца будет написано прощальное письмо?»
Однажды, позже, когда она уверяла Франца, что «Очерки Боза» Диккенса скучны, он превосходно прочитал ей несколько смешных строк из «Дэвида Копперфильда». Они оба смеялись, и с тех пор у нее изменилось отношение к Диккенсу.
Затем он дал ей стопку рукописей и попросил прочитать их и высказать свое мнение. Она прочитала «Сельского врача» – там, где говорилось о трудностях этой профессии. Он описал необычный случай внутреннего заражения. Вернув Францу рукописи, она сказала, что ее двоюродный брат умер от той же болезни, что и крестьянка в рассказе. «Это замечательно! – воскликнул Кафка. – Я никогда не слышал о том, что эта болезнь существует, но меня поражает мысль, что я правильно вообразил эту болезнь».
Он целый день лежит в шезлонге на свежем воздухе, завернутый во множество одеял, в надвинутой на лоб шляпе. Кто-то говорит ему: «О, какая на вас сегодня чудесная шляпа!» Он мягко улыбается и говорит: «Это скорее не летная, а «лежная» шляпа», – и смотрит по сторонам своими голубыми, со стальным оттенком глазами.
У Кафки была знакомая молодая девушка, отягощенная тяжелой душевной наследственностью и пустой жизнью своего беспечного окружения. Кафка предостерегал ее от такого образа жизни, говорил, чтобы она занялась какой-либо работой и стремилась достичь успеха своим трудом. После того как он уехал, она долгое время продолжала с ним переписываться и позже стала самостоятельным фермером.
Кафка знал одного ребенка, которого бранили за постоянную забывчивость. Он заступался за мальчика, говорил: «Может быть, у ребенка много интересных вещей в голове и он постоянно занят ими, тогда как поручения угнетают его и ничего для него не значат. Пусть взрослые обращаются к взрослым!»
