Уэйд уже растянулся во весь свой рост на матраце, подложив под голову подушки от дачных кресел. Ли примостилась рядом и положила голову ему на грудь. Он немедленно обвил ее рукой и притянул поближе к себе.
— Уэйд…
— Ш-ш-ш. Молчи. Будем только лежать рядом и ждать восхода солнца.
Луна набросила на них серебряное покрывало, и Ли молила Бога лишь о том, чтобы эта ночь длилась вечно. Хоть она валилась с ног от усталости, она не могла позволить себе заснуть. Она боялась потерять хоть секунду «их времени», ловила каждое его дыхание, считала удары сердца. Но вот забрезжил свет, брызнули ярко-желтые лучи. Ли стала проклинать солнце, но одумалась — что толку? Оно не вольно выбирать свой путь, так же как и она.
Они встали — с большим трудом, ибо не хотели разнимать объятий, — и вошли в дом. У двери она изо всех сил прижала Уэйда к себе, наклонила его голову, поцеловала, вложив в поцелуй всю свою страсть, и высвободилась из кольца его рук.
— Прощай, Уэйд.
— Прощай, Ли.
Чудом ей удалось запереть за ним дверь и заползти в постель, не проронив ни слезинки.
Впрочем, она и позднее в этот день не плакала.
Ибо, чтобы плакать, надо иметь сердце.
А ее сердце было разбито навеки.
Уэйд с силой вбил кайло в грунт и, крякнув, вытащил ком земли. Вот уже целую неделю они с Джонатаном жили в жалкой лачуге и чинили изгородь вокруг одичавшего пастбища, но почти не разговаривали. Это было по душе Уэйду, у которого Ли не шла из головы, несмотря на то что он работал до изнеможения.
— Ох уж эти бабы, — проворчал Джонатан, вбивая столб в свежевырытую яму.
— Повтори, пожалуйста, — попросил Уэйд, снова вбивая кайло.
Он не замечал боли в плече, на которое упал старый столб. Его не отвлекали от работы бесчисленные ушибы, порезы, синяки, царапины на всем теле. Не то чтобы ему нравилась боль — он надеялся, что к вечеру наломает спину так, что в конце концов заснет.
— Давай передохнем, а уж потом срежем и вывезем кустарник, — предложил Уэйд, вытирая пот со лба. Не дожидаясь ответа, он подошел к джипу, вынул бутылку воды, долго, не отрываясь, пил, а остаток вылил себе на голову.
Благодаря многочисленным фильмам создалась легенда о ковбое, неизменно представляющая его скачущим на коне с надвинутой по самые брови шляпой. Да, конечно, Уэйд пригнал сюда, на пастбище, свою любимую кобылку Фикит, а Джонатан — жеребца, но на самом деле давно миновали те времена, когда скот беспрепятственно бродил по бескрайним прериям. Теперь животных переводят с одного пастбища на другое согласно плану, а современные животноводы больше передвигаются на джипах и вертолетах, чем скачут на лошадях. Одно не изменилось по сравнению с прежними временами: работа такая же потогонная, тяжелая и грязная.
Тем не менее обычно она Уэйду нравилась. Но на этой неделе руки трудились, как все предыдущие тридцать лет, а сознание было где-то далеко.
Каждый синяк на теле напоминал Уэйду об алебастровой белизне груди Ли. Царапина — о шелке ее кожи. А звезды, заглядывавшие по ночам в незанавешенные окна их хибарки, — искорки в ее глазах, когда она подшучивает над ним.
Он взглянул на изгородь. И вот это должно заполнить его жизнь! Зачем ему богатство, репутация, успех, если не с кем их разделить?
Когда-то он мечтал объездить мир и обзавестись породистыми быками и телками, чтобы вывести чистокровных черных ангусов. А сейчас у него есть на это средства, но создание чистопородного стада все время откладывается на потом.
И когда он успел убедить себя в том, что это единственно возможный для него путь? С такой мыслью Уэйд вернулся к своему кайлу, надвинув поглубже на лоб шляпу, которая ограждала от жгучих лучей солнца, но не от собственных мыслей.
* * *
Ли огляделась вокруг и беззвучно чертыхнулась. Ее письменный стол чист, как никогда, на нем ни одной незарегистрированной бумажки, ни одного письма. Она всем, кому должна была, позвонила, провела инвентаризацию всех шкафов и полок в салоне.
А часы показывают лишь полночь. Чем же занять себя? Начать подготовку трех последующих свадеб, на которые она получила заказ? Но кого из нужных ей лиц застанешь в столь поздний час? Ли не знала, что предпринять. Одно было ей точно известно — она не должна предаваться воспоминаниям об Уэйде.
