— Так точно!
— Я на это надеюсь. — Пробормотал Кравц. — Первая пятерка: Вернер, Сабин, Мюлери, Джелли и Каверин. Выйти из строя. Момент истины настал.
— Сейчас я вам оглашу список тех, кто уложился во время, дамы. — Расхаживал через час перед рядом задыхающихся курсантов Кравц, вертя в руке секундамер. — Проходное — восемь минут. Лучший результат у Джеймса Вирина, за ним идет Джон Рейн, третий Сид Вернер, потом Салем Крон, Питер Гарв, шестой Дэн Джуд, седьмой Михаил Джелли, за ним Раэль…
Дальше Миша не слушала, так как все звуки из этого мира вывел ее собственный тихий шокированный выдох. Быть не может, она в семерке лучших! Может, их всего двадцать пять, но она вроде женщина. Как приятно осознавать, что изнурительные тренировки не прошли даром.
— Какие хорошие ребята. — Ворвался в ее размягченное радостной вестью сознание чужой густой голос. — Какие молодые и сильные мальчики.
Только теперь Миша вскинула голову, чтобы увидеть обладателя этого неприятного елейного голоска. Перед рядом молодых солдат расхаживал полный мужчина, упакованный в форму, по которой можно было определить звание старшего лейтенанта третьего ранга. На мясистом лице играла странная улыбочка, а глаза бегали по ребятам так, словно это товар на прилавке.
Первое (да и, кажется, единственное возможное) впечатление от этого человека — отталкивающее, это даже слабо сказано. Миша недоуменно перевела глаза на сержанта Кравца и вздрогнула от того, сколько в этом человеке, в его взгляде, было презрения к своему начальству. Он смотрел на этого лейтенанта так, как не смотрел даже на Тода — толстого парня, который не мог пробежать больше пяти километров. Отвращение, омерзение, гнев.
— Сынок, как твое имя? — Выдернул ее из наблюдения за сержантом густой голос.
Миша вздрогнула и недоуменно посмотрела на того, кто стоял перед ней.
— Курсант, отвечать, когда тебя спрашивают. — Рявкнул сержант, а в его голосе было раздражения больше, чем обычно.
— Михаил Джелли.
— Михаил. — Повторил лейтенант, хлопая мясистыми губами. — Ты не плохо показал себя, я за тобой наблюдал. Ты станешь хорошим бойцом, не так ли?
— Я приложу все усилия.
— Я надеюсь, что все. — Гаденько рассмеялся мужчина.
— Михаил Джелли, — Снова раздался громкий голос Кравца. — Наряд вне очереди.
Миша вновь вздрогнула и с непонимание уставилась в лицо сержанта. То же самое проделал и лейтенант.
— Простите, старший сержант. — Пробормотал он. — Мальчик сделал что-то не так?
— Так точно, старший лейтенант Стикс. — Непоколебимо ответил сержант. — У курсанта развязаны шнурки. Недопустимое пренебрежение к форме, которую мы должны так же беречь, как и свою честь.
— Действительно. — Согласился лейтенант, смотря на ботинки Миши. — Что ж, боец, впредь будь внимательнее.
Разом с полного лица слетела вся заинтересованность, ушла и мерзкая улыбочка. А Миша все стояла и недоуменно смотрела в глубокие карие глаза сержанта.
— Что уставился, Джелли? — Рявкнул Кравц. — Не слышал приказ? Выполнять! На кухню бегом марш!
— Есть! — Только и смогла выдавить Миша перед тем, как броситься бегом от того места.
Отбежав от полигона метров пятьсот, она остановилась, чтобы завязать эти проклятые шнурки, из-за которых ей теперь придется до ночи сидеть за чисткой овощей и отскребанием кастрюль. Этот Кравц… Конечно, шнурки развязались! Она же бежала, это вроде как в порядке вещей. Сколько уже можно ее мучить?! Она уже умеет подтягиваться и отжиматься! Да она на седьмом месте среди их роты! Так чем он теперь недоволен? Личная неприязнь? Впрочем, выяснять это она не собиралась, поэтому с большой неохотой поплелась выполнять приказ. Видимо, сегодня ей опять не придется выспаться.
* * *
Сидя над большущей кастрюлей с картошкой, куда бросались очищенные овощи, Миша думала над тем, как они, всем отрядом, поедут на церемонию. Всяко лучше, чем о своей несправедливой жизни. О да, она предвкушала это грандиозное событие. Событие, о которомговорила вся столица. Да что там, вся империя! Вот только мнения на этот счет у каждого были разные. Некоторые хотели узнать тех, кто теперь станет сильнейшими мира сего, то есть обладателем темного — сокрушающей силы и небывалой власти. Кто-то хотел просто увидеть сынов Тени — эту живую легенду. Были личности и вроде нее, которым бы подошла любая возможность, чтобы поглазеть на императора и его хоромы. А кто-то, в частности сержант Кравц, ненавистно относился как к темным, так и ко всему, что с ними связано — церемония, естественно, не была исключением. И последних «кто-то», по понятным причинам, было немного.
