Рядом работал телевизор, но шла по нему отнюдь не телевизионная программа! Это была черно-белая, как будто с камеры внешнего наблюдения, трансляция всего, что происходило в соседнем номере. Из громкоговорителя зазвучал голос Дмитрия.
Молодой человек, не прекращая манипуляций с прибором, чуть повернул голову к экрану и прибавил звук.
— В двадцатых годах девятнадцатого века, — вещал с экрана Дмитрий, — в форт Росс, в составе экспедиции Лазарева, на шлюпе под названием «Ладога» прибыл один из интереснейших персонажей русской истории.
В этот момент прибор в руках у молодого человека вспыхнул голубым свечением. Оно то усиливалось, то прерывалось, сопровождаемое громким треском и щелчками, похожими на разряды статического электричества. Шум статики то нарастал, то переходил в негромкий, но пронзительный звук. Голубое свечение сполохами скакало по стенам номера. С прибором что-то явно не ладилось. Наконец молодой человек решил воспользоваться первым универсальным правилом любого ремонта. Положив на стол толстую телефонную книгу, он с размаху треснул по ней прибором. Метод подействовал, и прибор засветился ровным светом.
В этот момент Дмитрий на экране телевизора с криком повалился на кресло, схватившись руками за голову. Затем, закрыв ладонями глаза, как бы укрываясь от слепящего света, он в конвульсиях съехал на пол. Пронзительно закричала Марго. Из динамиков телевизора послышался взволнованный голос Фимки: «Звони девять-девять-один!»
Молодого человека происшествие это взволновало ничуть не меньше. Он еще раз сильно тряхнул прибор. Свечение прекратилось. Дмитрий в телевизоре перестал кататься по полу и затих на руках у Марго.
Наше время. Калифорния. Отель у музея «Форт Росс». Продолжение…
…Вспышка! Опять больно глазам! Опять кажется, что он слепнет от нестерпимо яркого солнца. Сердце яростно бьется где-то в голове, как топот лошадиных копыт! В ушах адская какофония звуков! Да нет, это и есть топот копыт! Что-то огромное вырастает перед взором, закрывая на миг слепящий свет! Свист, ржание. Чудовищного размера вздыбленный жеребец, нависнув над головой, яростно бьет по воздуху копытами. В миллиметре от лица мелькает огромная подкова. И тут что-то с силой толкает его в плечо. Падая, он успевает заметить, что это Марго в немыслимом броске выталкивает его из-под копыт животного. Глаза девушки широко открыты. Она что-то кричит ему! Как странно, он никогда не замечал, что у нее такие прекрасные зеленые глаза! Последнее, что он видит, это то, как Марго, занявшая его место, исчезает под медленно опускающимися на нее копытами взмыленного жеребца. И опять — пронзительный, леденящий душу, на одной ноте женский крик…
Дмитрий медленно оторвал руки от лица. В ушах все еще стоял отчаянный вопль. Первым, что он увидел, были растерянные лица Фимки и Марго, склонившиеся над ним. После зрения вернулась способность слышать.
— Дмитрий Сергеич, что с вами? — в голосе Марго звучало нешуточное беспокойство. Рядом, со стаканом воды, на коленях стоял Фимка.
— Мы уже хотели скорую вызывать!
— Да какую, на хрен, скорую! — Дмитрий сел, хмуро потирая шею. — Сорри… Я же сказал — я здоров! Это другое… Вспышки какие-то перед глазами, видения… Черт знает что… Сдается мне — у нас не так много остается времени… На чем мы остановились?
— Может, не надо, Дмитрий Сергеич! Может, это как-то на вас действует… — начала было Марго, но Дмитрий сразу же замотал головой, болезненно морщась.
— Вы сказали, что на шлюпе «Ладога» в форт Росс прибыл один из интереснейших персонажей русской истории, — со вздохом напомнила Марго.
— Ах, да, — потер рукой лоб Дмитрий, — Завалишин! Это был Завалишин.
Дмитрий опять сел к столу, к своему ноутбуку. Ему вдруг страшно захотелось побыстрее закончить этот ликбез. Поборов раздражение, он все же взял себя в руки.
— Тогда Дмитрий Завалишин был лейтенантом императорского флота. Красавец, забияка-гусар с виду, но морской офицер, а значит, образованный человек. Он вообще был большой умница. В свои двадцать с небольшим лет обладал прямо-таки энциклопедическими по тем временам знаниями и прекрасным хватким умом. Сохранился его доклад Адмиралтейств-коллегии и императору лично, где он по возвращении из кругосветной экспедиции доказывал необходимость и возможность присоединения Калифорнии к России! Причем доклад свой он основывал на фактах из личного опыта. Дело в том, что, будучи здесь, он едва не захватил Калифорнию.
