Не знаю, сколько бы это продолжалось, но сзади раздалось осторожное покашливание и кто-то спросил:
— Что-то случилось?
Обернувшись, я обнаружила Льва Борисовича, с удивлением смотрящего на меня.
— Что случилось, Маша? — он повторил свой вопрос.
— Да вот, Лев Борисович, — замялась я, — замок заело, никак не могла закрыть. Решила по старинке, с помощью пинка. Но и это не помогло.
— Это очень просто, Машенька, — улыбнулся мой шеф, — ты закрываешь дверцу и нажимаешь чуть сильнее обычного. Вот так, — показал он. Естественно замок щелкнул, дверца заперлась, и все остались довольны.
— Спасибо вам, кстати, вот, — я протянула ему пачку жалоб квартиросъемщиков, — знаю, что бред и не по адресу, но я же обещала.
— Спасибо, — он аккуратно взял листы бумаги и сложил их себе в портфель. — А что это у тебя с лицом? — он заметил мой не совсем «здоровый вид». — Какие-то проблемы?
— Да нет, — я попыталась улыбнуться, хотя рассеченная губа не дала это сделать, — это я как обычно, по неосторожности, споткнулась и упала. Спешила очень.
— Ты будь осторожна, — Лев Борисович внимательно посмотрел на меня. — Ну, удачи тебе. Иди домой, завтра приходи часикам к 11, сегодня у тебя был тяжелый день, выспись.
Слово начальства для меня закон. Поэтому, я с удовольствием вышла на все еще душные улицы мегаполиса. Москва остывала после дневной жары, время было около восьми часов, но даже сумерки не приносили желаемой прохлады. Отчаянно хотелось домой, где с тобой нормально разговаривают, и не бьют по лицу.
К счастью для меня, в Москве уже давно жила большая часть моих друзей, поэтому проблем с жильем у меня не было, и я как обычно поехала в наше маленькую, но ужасно уютную квартирку в Свиблово, пытаясь придумать, что же я скажу по поводу своих рабочих травм. Дома меня ожидала записка, гласящая, что народ пошел куда-то тусовать, поэтому я наскоро выпила кефира (другую пищу мой изуродованный рот просто отказался принимать), и завалилась спать.
Следующим утром, чувства мои были двояки. С одной стороны я была счастлива, так как во — первых выспалась, а во-вторых поняла, что у меня есть еще куча времени, чтобы спокойно принять душ, позавтракать, и просто побродить по квартире. С другой стороны, когда я заглянула в зеркало, я искренне порадовалась, что мои, уже ушли на работу. На меня смотрело Оно. Хотя нет, преувеличиваю, конечно. Все было не так страшно. Но на челюсти все-таки переливался здоровенный синяк, и губа была разбита, поэтому такая простая процедура как чистка зубов стала для меня целым событием!!! После этого, мысли о завтраке испарились сами собой, и я вновь ограничилась кефиром. Зато позволила выкурить себе сигарету.
Взглянув на часы, я поняла, что у меня больше часа в запасе, но решила прийти раньше 11. Согласитесь, залетать в офис секунда в секунду во второй день испытательного срока немного неправильно.
День выдался еще более жарким, чем вчера, хотя накануне это казалось практически невозможным. Все-таки эта жара когда-нибудь меня доконает.
Будем откровенны. Энтузиазма в лицах пассажиров московского метрополитена разглядывающих меня поубавилось. Но меня это совершенно не заботило. Я прекрасно доехала, почитывая «Книгу вымышленных существ» Борхеса и даже практически не плутала на этот раз, а очень быстренько нашла офис. У входа я столкнулась с механиком Сашей, который вежливо поинтересовался, что у меня с лицом. Я также вежливо объяснила, что слетела с лестницы. Он пожелал мне быть более осторожной, и на этом мы расстались. Улыбаясь всем встречным и прикрывая левую половину лица, я с грехом пополам добралась до офиса шефа. Я искренне рассчитывала, что он даст мне какое-нибудь новое очень симпатичное задание, которое не будет на меня орать, унижать, бить и т. д.
Как обычно, мои планы провалились. Со Львом Борисовичем мы столкнулись на пороге приемной, откуда он вылетал на достаточно приличной для его возраста скорости. За две секунды он успел меня поприветствовать, осведомиться моем самочувствии, и кивнуть мне на диван.
Фраза «Машенька, посиди здесь, сейчас подойдет Гарик, и что-нибудь для тебя придумает» окончательно испортила мне настроение. Но делать было нечего. Начальство оно на то и начальство, чтобы говорить то, что вам не нравится. А тем более во второй день испытательного срока.
