О начале своей литературной карьеры Фолкнер вспоминал по-разному. Наиболее популярен его рассказ о том, как, встретившись в 1925 году в Новом Орлеане со знаменитым уже тогда Шервудом Андерсоном и поразившись легкости, с которой тот пишет свои рассказы, он и сам решил стать писателем. Задумано — сделано: написан был роман "Солдатская награда", который Андерсон обещал продвинуть в печать, при том, однако, условии, что ему не придется читать рукописи начинающего автора. Дабы окончательно подчеркнуть юмор ситуации, приводят обычно слова самого Фолкнера о том, что книга была написана "забавы ради". Как же после этого отнестись к ней всерьез?
Но, весело излагая в интервью с корреспонденткой журнала "Paris Review" Джин Стайн подробности своего первого литературного причастия, писатель в то же примерно время (начало 50-х годов) писал предисловие к сборнику своих сочинений, где о начале пути сказано уже совсем иначе: "Я написал книгу (речь явно идет о первой книге. — Н. А.), и обнаружилось, что писательство — это мое проклятие, моя судьба".[21]
Так как же все-таки — забава или судьба? Чем гадать, когда автор шутил, а когда говорил всерьез, прочитаем лучше саму книгу.
Конечно, вещь это странная. Странная, помимо всего, именно как первая книга — ведь в ней, можно сказать, вовсе не высказался личный опыт молодого художника.
Фолкнер очень стремился на первую мировую войну, которая в захолустном городке американского Юга, с огромного расстояния, должно быть, казалась молодому человеку призывного возраста занятием славным и романтическим (это хорошо описано у Томаса Вулфа, чья юность прошла в тех же примерно местах: Юджин Гант, герой романа "Оглянись на дом свой, Ангел", жгуче завидует тем своим университетским товарищам, которым выпала удача отправиться в сражающуюся Европу).
Стремился — и не попал. Сначала его вовсе отказались зачислить на курсы военных летчиков, потом все-таки (когда юный претендент пригрозил поступить в немецкое училище) приняли в школу Британского королевского военно-воздушного флота. Пока, однако, Фолкнер совершал в Канаде, где базировалась эскадрилья, тренировочные вылеты, война окончилась, и молодой офицер вернулся в 1919 году в родные края, так и не понюхав пороха. Встретили его земляки по-разному. Иные (вспоминает младший брат писателя, Джон Фолкнер) с восхищением приглядывались к офицерским шевронам на рукавах мундира. Другим его военная служба казалась просто мальчишеской эскападой, делом, не достойным серьезного мужчины. А родной дед так и вовсе отказывался до поры встречаться с внуком: он был возмущен тем, что член фолкнеровского семейства надел форменный китель офицера британских вооруженных сил — ведь, было дело, один из Фолкнеров сражался против англичан — во время конфликта 1810 года между Соединенными Штатами и Англией. Все это, пожалуй, лишний раз доказывает, сколь чудовищно далеко, не только географически, была от Оксфорда (Фолкнер же — плоть от плоти его) мировая бойня.
Тем удивительнее, что начал он, подобно многим сверстникам-собратьям по профессии, свою писательскую жизнь с книги о войне. И если мерить ее стандартами, узаконенными Хемингуэем, Олдингтоном, Ремарком, если читать ее в привычных терминах литературы "потерянного поколения", то сразу надо признать: роман не состоялся.
А как иначе и прочитаешь его?
Сюжет классический: с войны в родные края, на Юг, в Джорджию, возвращается некто Дональд Мэхон — человек душевно и физически конченный. Невеста, которую он и узнать-то не может, в испуге отворачивается от него, и тогда, как добровольную жертву, бремя забот об умирающем принимает на себя (и даже отдает ему себя в жены) Маргарет Пауэрс, вдова убитого на войне офицера: не видящая никакого смысла в дальнейшей жизни, она мучается желанием хоть кому-то и в чем-то быть нужной. Пафос жертвенности столь высок, столь стойко ощущение невозможности счастья, что и снова овдовев (это вдовство, конечно, совершенно условно), героиня отказывается выйти за Джо Гиллигана, еще одного выбитого войною из жизненной колеи человека, который тоже ненадолго обретает смысл существования в помощи бедняге Дональду.
