Наверное, если бы вы меня не задержали, я уехала бы за границу и начала новую жизнь. Но мне не повезло. И теперь я хочу лишь одного: чтобы жестокий, вечно издевающийся над всеми мерзавец отправился на виселицу.
Инспектор Шарп глубоко вздохнул. Все складывалось удачно, на редкость удачно, но он был удивлен.
Констебль лизнул карандаш.
— И все-таки мне непонятно… — начал Шарп.
Она оборвала его:
— Вам и не нужно ничего понимать. У меня к нему свои счеты.
Раздался мягкий голос Эркюля Пуаро:
— Из-за миссис Николетис?
Вэлери судорожно вздохнула.
— Ведь она была вашей матерью, да?
— Да, — сказала Вэлери Хобхауз, — она была моей матерью…
1
— Я не понимаю, — умоляюще произнес мистер Ахибомбо и тревожно поглядел на своих рыжеволосых собеседников.
Салли Финч настолько увлеченно беседовала с Леном Бейтсоном, что Акибомбо с трудом улавливал нить разговора.
— Так кого же, по-твоему, — спросила Салли, — Найджел хотел подставить: тебя или меня?
— Скорее всего, обоих, — ответил Лен. — А волосы он, наверно, снял с моей расчески.
— Не понимаю, пожалуйста, — сказал мистер Акибомбо. — Значит, это Найджел прыгал по балконам?
— Найджел прыгуч, как кошка. Я бы ни за что так не смог — вес не тот.
— Тогда примите мой искренний извинения за то, что я зря подозревал вас.
— Ладно, не переживай, — утешил его Лен.
— Но ты правда здорово помог, — сказала Салли. — Как ты здорово сообразил про борную кислоту!
Мистер Акибомбо расцвел.
— Да вообще давно стоило понять, что Найджел страдал разными комплексами и…
— Ой, ради Бога, Лен, не уподобляйся Колину! Найджел мне всегда был глубоко омерзителен, и теперь я наконец понимаю почему. Но ведь правда же, если бы сэр Артур Стэнли поменьше сентиментальничал и уже тогда отправил бы его куда следовало, жизнь троих людей была бы сейчас спасена? Не могу избавиться от этой мысли.
— С другой стороны, его чувства тоже можно понять…
— Пожалуйста, мисс Салли…
— Да, Акибомбо?
— Может быть, если вы видите завтра на вечер в университете мой преподаватель, вы скажете ему, что я пришел к очень верный умозаключение? Потому что мой преподаватель часто говорит, что у меня в голове неразбериха.
— Конечно! Обязательно скажу.
Лен Бейтсон был мрачнее тучи.
— Через неделю ты уже будешь в Америке, — вздохнул он.
На мгновение воцарилось молчание.
— Я приеду, — сказала Салли. — Или ты приезжай к нам.
— Зачем?
— Акибомбо! — сказала Салли. — Тебе хотелось бы в один прекрасный день стать шафером на свадьбе?
— А что такое «шафер»?
— Ну, это когда жених… скажем, Лен, дает тебе на сохранение венчальное кольцо, и вы едете в церковь, очень нарядные, а потом он берет у тебя кольцо и надевает его мне на палец, и орган играет свадебный марш, и все плачут.
— Значит, вы с мистером Леном хотите пожениться?
— Ну да.
— Салли!
— Если, конечно, Лен не возражает.
— Салли, но ведь ты не знаешь… У меня отец…
— Ну и что? Тем более что я знаю. Твой отец немного того… — Она покрутила пальцем возле виска. — Ничего страшного, у многих отцы немного того…
— Но это не передастся по наследству. Честное слово! Как же я переживал все это время!
— Я догадывалась.
— В Африке, — сказал мистер Акибомбо, — давно, когда еще не приходил атомный век и научная мысль, свадебные обряды были очень интересный и забавный. Хотите я расскажу?
— Лучше не надо, — замахала руками Салли. — Я подозреваю, что нам с Леном придется краснеть, а рыжие краснеют очень густо.
2
Эркюль Пуаро поставил свою подпись на последнем письме, протянутом ему мисс Лемон.
— Tres bien[305],— серьезно произнес он. — Ни единой опечатки.
— По-моему, я не так часто ошибаюсь, — несколько обиженно возразила секретарь.
— Не часто, конечно, но все же бывает. Да, кстати, как поживает ваша сестра?
— Она подумывает отправиться в круиз По столицам скандинавских стран.
— A-а, — сказал Эркюль Пуаро.
Он подумал, что вдруг… на корабле..
Сам бы он ни за какие блага не согласился на морское путешествие.
Сзади громко тикал маятник.
— «Хикори-дикори-док!
Мышь на будильник
Скок!
Будильник:
— Бим-бом!
Мышка —
Бегом!
Хикори-дикори-док!»
[306]—
продекламировал Эркюль Пуаро.
— Что вы сказали, мосье Пуаро?
