Она настолько обалдела от того, что вот так стояла в дверях, что, наверно, даже и не заметила, как вернулась Руджи-Бэйбз с своим братцем и как они на пару вылезли из машины. И двоюродный брат Руджи-Бэйбз сказал: «Да, Ти», но еще нормально времени прошло, как девчонка очухалась, и до нее дошло, что они оба подтянулись. Но она продолжала стоять в прострации и ничего не сказала, только улыбнулась и зашла обратно в «И-Зи Колл». Тогда он взглянул на Руджи-Бэйбз и приподнял бровь в сторону Фокси-Ти, но тут у него мобильник зазвонил, и он говорит: «Слушай, Рудж, там чего-то случилось. До скорого, ладно», - сея в машину и уехал.
Руджи-Бэйбз, когда он уехал, пошла к Фокси-Ти и спрашивает: «Ти, ты как, нормально? Чего у тебя?»
И только тогда Фокси-Ти окончательно проснулась, наверно, по сторонам осмотрелась, видит все экраны у компов работают хорошо, пара посетителей смотрит мыло и все такое, а один старый мужик с Сомали, которому как пенсионеру дали квартиру на Майлз-корт, где раньше, пока не умер, жил дед Руджи-Бэйбз, все еще разговаривает в кабине, и золотой свет стелется в окне, и отвечает: «Ага, Рудж, все путем», - а про вора вовсе про себя промолчала.
А Руджи-Бэйбз по дороге из банка купила в кафе перекусить. Только по нормальному они стараются есть после работы, потому что обе не любят обедать в магазине. Это частично потому, что им хочется побыть в одиночестве и все такое, а частично потому, что это немного по-хамски сидеть и есть перед клиентами, а потом вытирать руки, когда обслуживаешь, и не хочется есть и одновременно брать руками чужие деньги, а потом ими опять есть, потому что неизвестно, где эти деньги до этого валялись и давно ли человек мыл руки. Но как раз сейчас им эти вещи по барабану, а то они пропустили ланч, а уже начинается полдник. И как только она сначала убрала коробку с новыми интернет-картами в ящик, Руджи-Бэйбз освободила место на этом ящике, расстелила сверху «метро», разорвала пакет и достала хлебцы «наан», пакетик с салатом или тем подобным прочим, типа порезанного латука с помидорами, морковкой и огурцами. А еще вынула кебаб и упаковку из фольги тарка-дал, и они уселись вокруг в остатках той золотой дымки, стали отламывать кусочки наана, макать в дал и есть пальцами салат, и все остальное, а пока они кушали, Руджи-Бэйбз болтала то про одно, то про другое, что сказали в банке или, например, чего случилось по дороге, или чего они видели из машины, когда были на Ромфорд-роуд. А Фокси-Ти только ела автоматически, не слушала совсем и про себя мечтала в своей пацанской манере, когда она по правде не слушает и толком не говорит кроме «да»» «понятно» или еще чего. На нее так временами находит ни с того ни с сего, и Руджи-Бэйбз не думала, что чего-то не в порядке, не как всегда. Но можешь мне верить, Фокси-Ти вся сбита с толку, и ее внутри трясет и колотит, как она того вора вспомнит, и до сих пор ощущала, как он внутрь нее глядел. А потом, когда они доели, и все упаковки повыкидывали в мусорку снаружи, а Руджи-Бэйбз смяла газету и вытерла крошки с ящика и все остальное, Фокси-Ти взяла встала в дверях и снова смотрит, куда уехал грабитель в своем «гольфе». Тот воришка, который внутрь ей заглянул и все про нее понял, или у нее такое впечатление, когда она там стояла. И она осознала, как он на нее смотрел, она сама так на некоторые вещи глядит, когда все про них знает, понимает и чувствует их, как часть себя самой, или как что-то ей подчиняется, например, как с компьютерами, про которые ей ничего неизвестного нет и видно, что в них происходит, и чего они хотят, и чего все-таки все равно с ними выйдет. Ей его глаза вспомнились и манера, как он на нее смотрел, и как ей почувствовалось, что она часть него. И каким образом он поглядел через плечо на нее уже с улицы, до того как сел в свой «гольф», вроде как бы звал ее с собой. Как бы звал ее поехать вместе, но еще как как бы про себя над ней смеется, точно так же как у нее иногда появляется загадочная улыбка на лице и все такое, когда она гладит на комп или на какого-нибудь придурка, который решил развести ее своим трепом. И, короче, ее потрясло, потому что она осознала в нем собственную манеру.
