Флоренция и Генуя - страница 44

«Они посадили юношу на изумительного коня, надели ему шпоры, дали в руки повода на полную волю и поставили его на прекраснейший луг, где и цветы, и плоды, и всевозможные услады; потом сказали ему, чтобы он не переступал неких назначенных пределов. Кто тот человек, который может его удержать, когда все же захочется переступить…». Трудно вообразить, что эти замысловатые строки принадлежат человеку, чьи руки от тяжелой работы нетвердо держали перо. Тем не менее их написал скульптор – почтенный мессир Бенвенуто Челлини, автор великого множества изумительных композиций в камне, мраморе, бронзе и драгоценных металлах.

Великогерцогское семейство на картинах Аньоло Бронзино: Козимо I Медичи в латах

…и Элеонора Толедская со старшим сыном

Ваятель говорил о молодом Козимо, двоюродном правнуке Козимо Старого, увенчанном короной великого герцога Тосканского в начале 1537 года. Очередное титулование Медичи случилось вскоре после того, как Алессандро Мавр был убит своим фаворитом, кстати, из того же рода. По семейной традиции 18-летний владыка питал страсть к охоте, был храбр на поле боя, но особую ловкость проявлял не в армейских, а в канцелярских делах. Несмотря на юный возраст, герцог Козимо ощущал дух времени и надеялся не столько на свою волю, сколько на шкафы, стоявшие, как солдаты на посту, в бесконечных залах вновь отстроенного здания Уффици: всем известная галерея изначально была местом, где размещался почти весь штат чиновников государства, сменившего упраздненную республику. Дворец Синьории стал для герцога главной резиденцией, тогда как второстепенная, где правитель не работал, а жил, находилась на берегу Арно, в огромном доме, который так и не сумел достроить Лука Питти. Формально дворцом владела супруга Козимо, красавица-испанка Элеонора Толедская, увековеченная вдохновенной кистью художника Аньоло Бронзино.

«Испания была предметом всеобщего поклонения, – рассказывал один из иностранных дипломатов. – Двор жил на испанский лад, ведь великая герцогиня была испанкой, их дети носили испанские имена, были по-испански надменны, скучны, жестоки, ленивы и косны. Вкусы переменились, забылась формула страсти, статус прекрасного обрели богатство и показная роскошь, что не замедлило сказаться в архитектуре».

Тем не менее жизнь вместе с культурой двигалась вперед, хотя и не так быстро, как в былые времена. В XVI веке Флоренция предоставила миру новую форму музыкального спектакля, ставшую известной под названием «опера». В городе появилась новая архитектура, в том числе и сооружения, которые сегодня можно отнести к памятникам: форт Бельведер, созданный зодчим Бернардо Буонталенти, сказочной красоты сады Боболи за дворцом Питти, вышеназванная Уффици на одноименной улице – творение Джорджо Вазари. Прославленный музей с самым крупным в Италии собранием живописи сегодня занимает все пространство двух примыкающих друг к другу зданий. Образованная ими длинная улица называется так же. Флорентийская художественная галерея ныне знакома каждому, но далеко не все знают, что итальянское слово «uffizi» не имеет отношения к искусству, обозначая всего лишь городскую бюрократию, для которой в 1560–1580 годах специально вблизи дворца Синьории строился этот грандиозный ансамбль. Впрочем, герцог решил совместить приятное с полезным и отвел для картин и статуй залы третьего этажа.

Галерея Уффици

Сегодняшняя Уффици тянется высокой буквой «П» от палаццо Веккио до реки. Проходом к набережной служит неширокая арка с тройным проемом. Сформированный таким образом внутренний двор облюбовала местная богема: здесь всегда можно увидеть уличных художников, музыкантов, актеров, изображающих живую скульптуру. В первой половине XVI века флорентийская экономика испытывала большие трудности, но, вскоре сумев оправиться, около столетия переживала подъем, отчасти благодаря ловкости своих предпринимателей. Европейские монархи презрительно называли Медичи купцами, что отчасти справедливо, поскольку они всегда и в любом качестве, будучи правителями без титулов или великими герцогами, оставались активными дельцами. Почти все члены семьи занимались банковским делом, не забывая, впрочем, о милости к бедному люду.