Флоренция и Генуя - страница 33

Между тем живопись чувствует себя в этих несообразных стенах вполне комфортно, ведь сейчас во дворце Питти находится картинная галерея. В XVIII веке позади бывшего дома гонфалоньера появился прекрасный парк, позже переименованный в сады Боболи. Недолго остававшиеся в частных руках, в следующем столетии они открылись для широкой публики, и теперь среди многочисленных террас, лестниц, фонтанов, прудов, гротов и стильных архитектурных композиций, в том числе модных когда-то античных и египетских «руин», отдыхают нынешние флорентийцы. Не обладая совершенной красотой, палаццо Питти имеет некоторые приятные особенности. Так, перед его входом раскинулась наклонная вымощенная булыжником площадь: обширное, и главное, свободное даже от торговых лотков пространство – явление редкое не только для средневековой, но и для нынешней Флоренции. Со временем этот пятачок облюбовали студенты. Шумные стайки молодежи стекаются сюда после обеда, когда солнце освещает угрюмый, прямо-таки тюремного вида фасад, позволяя людям наслаждаться солнечными ваннами.

По замечанию Макиавелли, «в государствах, где правление то и дело переходит от тирании к своеволию и наоборот, не может быть никакой прочности из-за большого числа могущественных врагов. Что-то не нравится людям благонамеренным, что-то не угодно просвещенным; одному слишком легко творить зло, другому весьма затруднительно совершать хорошее, в первом слишком много власти дается гордыне, во втором – неспособности. Однако и то, и другое может упрочиться благодаря мудрости или удачливости одного человека, которому всегда грозит опасность быть унесенным смертью или оказаться обессиленным из-за волнений и усталости».

Род Медичи испытал подобное уже при внуках Козимо Старого – младшем, Джулиано, и старшем, Лоренцо, которому после смерти отца, Пьеро Подагрика, в 1469 году пришлось возглавить семейство и город, поскольку об этом его попросили сами горожане. «Они пришли к нам в дом, – вспоминал он позже, – выразили соболезнование и попросили взять на себя заботу о Флоренции. Такой почет не пристал моему возрасту, ведь мне едва исполнилось 20 лет, однако ввиду важности дела и связанной с ним опасности, я согласился, хотя и против желания».

Молодой Медичи сразу проявил себя умным, решительным, но дипломатичным правителем, благо в наследство ему достались исключительное положение и благополучное в целом государство. Лоренцо заслуженно носил прозвище Великолепный, которое в Италии давалось именитым особам некоролевской крови.

Именно ему, а не деду-основателю, довелось прославить династию, хотя при нем заметно оскудело, казалось, неисчислимое семейное богатство: младшие Медичи увлекались искусством в ущерб торговым делам. Лоренцо Великолепный, с чьим именем связано начало эпохи Чинквеченто – апогея ренессансной культуры, – покровительствовал многим из тех, кого позже посчитали великими творцами Возрождения. Особым вниманием правителя пользовались поэт Анджело Полициано, философ Пико делла Мирандола, художники Сандро Боттичелли и Микеланджело Буонарроти, коих он держал при дворе и называл друзьями.

Флоренция в XV веке

В отличие от предков склоняясь к тирании, второе поколение Медичи нуждалось в талантливых поэтах – в первую очередь для поддержания блеска двора. Способствовали тому произведения искусства – образцовые, безо всякой политической подоплеки, в тот момент нежелательной и даже опасной для правительства. Это удавалось поэту-клирику Полициано, который, будучи падким до наживы, даже в стихах обращался за помощью и неизменно ее получал. Лоренцо ценил его за исключительные способности к языкам, восхищался греческими и латинскими элегиями, не обижался на эпиграммы, дав Полициано прозвище Гомеровский юноша за превосходный перевод «Илиады».

Мистически настроенный Пико делла Мирандола, владевший древнееврейским, арабским и халдейским языками, открыл правителю мудрость каббалы. В своей «Речи о достоинстве человека» он высказывал мысль о том, что у человека нет собственного природного образа, но есть много чужих внешних обликов, то есть он – животное многообразной и изменчивой природы. Некоторые из тезисов Мирандолы церковь признала еретическими и осудила. Такое же произошло и с самим автором: несмотря на близость к Медичи, он был заключен в тюрьму, но вскоре прощен и освобожден папой Александром VI.