Флоренция и Генуя - страница 22
Добродетельные матроны, скромные девушки из приличных семей отличались от уличных женщин и одеждой, и манерами. Приличной даме полагалось говорить редко, спокойно и, вопреки итальянской традиции, не сопровождать речь жестами. Тем не менее именно такие женщины – скромные, тихие, по сути, ничем не интересные – царили во флорентийской лирике, стоит лишь вспомнить музу Данте Беатриче, платоническую любовь Петрарки Лауру или Фьямметту, благодаря которой сумел познать женскую душу Джованни Боккаччо.
Автору всем известного «Декамерона» довелось родиться и жить в трудное для Флоренции время, когда коммуна сражалась с многочисленными врагами; главным из них был император Генрих VII, а остальными – вся италийская знать. Сын флорентийского купца и француженки, он не мечтал о богатстве, засыпал над торговыми книгами, проводя ночи за чтением Данте. Такое же отвращение юный Боккаччо испытывал и к праву, которое по настоянию отца изучал в Неаполе. Природа наградила его живым умом, любопытством, наблюдательностью, что, в отличие от домашних, оценило окружение короля Роберта Анжуйского – монарха-книжника, охотно привлекавшего таланты к своему блестящему двору. Результаты наблюдений юноша изложил в ранних, не совсем приятных для покровителя вещах, проникнутых неприязнью к монархам-гибеллинам, которые грозили отнять свободы, с таким трудом завоеванные гвельфами.
Джованни Боккаччо на фреске 1450 года
При дворе Роберта нашелся еще один, более интимный повод для сочинительства: Джованни воспылал любовью к незаконной дочери короля, красавице Марии Аквино, вошедшей в его творчество под именем Фьямметты. Назвав ее именем роман, Боккаччо первым из итальянских литераторов раскрыл миру тайны женской души. Та же тематика, но в иной форме, была представлена в сочинениях «Филострато», где изображались муки отвергнутого любовника, и «Любовное видение», где автор использовал дантовские аллегории.
Расставшись с легкомысленной Марией Аквино и ее добрым родителем, в 1340 году поэт покинул Неаполь с израненной душой, надеясь обрести исцеление в тиши родного города. Лечение состоялось даже при отсутствии покоя, ведь Флоренция приближалась к самому критическому периоду своей истории. Вскоре ей предстояло испытать тиранию герцога Афинского (приглашенного на временное приорство французского графа Готье де Бриенна) и связанные с ним бунты, жестокие разборки народа и знати. Далее последовал политический переворот, который, по обыкновению, сопровождался потоками крови. Затем мир потрясло банкротство Перуцци и Барди, к тому времени успевших поймать в денежную сеть почти все царские дома Европы.
Иллюстрация к одному из любовных романов Боккаччо, 1460
Боккаччо видел ужас «черной смерти» 1348 года, до того успев насладиться жизнью. Писательская слава вкупе с хорошим, то есть купеческим, происхождением обеспечила ему достойное место во флорентийском обществе. Он состоял в одном из старших цехов, а примкнув к гвельфам, стал выполнять дипломатические поручения. Будучи, как позже Макиавелли, убежденным республиканцем, писатель разработал учение о тираноборстве, которое можно охарактеризовать единственной однажды произнесенной им прилюдно фразой: «Нет жертвы более угодной Богу, чем кровь тирана». Однако борьба местных ремесленников не вызывала у Боккаччо никакого сочувствия, напротив, всякий раз, когда эта тема возникала в его новеллах, простолюдины представлялись с явной иронией, часто доходившей до откровенной насмешки.
Странно, что имя Боккаччо знакомо нашим современникам в основном по художественной литературе, большей частью тем, кого интересуют пикантные темы. Между тем этот человек, не имея академического образования, славился своей ученостью, подтверждением чему послужили труды на латыни: идиллическая лирика («De claris mulieribus») и политическое эссе («De casibus virorum illustrium») с заимствованными у Цицерона формулами. Римских классиков он знал хорошо, в отличие от философов-греков, хотя это в некотором роде было исправлено изучением греческого языка, не знакомого ни одному из его великих современников.
