Все участники олимпийских игр толпились во дворе. У каждого в руках была пачка листов, отпечатанных на машинке. Это история "звёздной болезни", которую скрупулёзно вели Фокина и Гуляева.
Никто, кроме судей, не знал подоплёку всего, и поэтому такое внезапное разоблачение вызвало предельное возмущение.
Все кричали, перебивая друг друга:
— Судить его! Дисквалифицировать на все игры! Дисквалифицировать на всю жизнь. Мы все будем его судьями! Пусть эта скамья будет скамьёй подсудимого Ларионова!
Кто-то устанавливал посреди двора скамью, кто-то тащил стол, кто-то срывал полотнище со словами "Дадим Родине чемпиона мира по прыжкам в высоту!", кто-то застилал стол…
И в этой суматохе никто не заметил, что во дворе появились и спрятались за беседкой Ларионов и Гусь.
— Мемориальную доску получит: "Здесь прыгал и допрыгался Вениамин Ларионов!" — кричал Тарас.
— Я отказываюсь участвовать в играх, — сказал Вадим, — если в них принимают участие такие личности, как Вениамин Ларионов! Мало того, что он сам бог знает что натворил, он и на других действовал аморально!
— Это на кого, например? — спросила Татьяна.
— Например, на Гуся. Мало того, что Ларионов сам попал в дурную компанию Гуся и Босса, так ещё научил Гуся технике бега и прыжка, чтобы Гусь получше убегал от милиции.
— Да бог с ним, с Гусем, — вяло сказала Елена, — важно то, что он бросил наши олимпийские игры по марафон-прыжкам имени его самого… и… предал их. И вместе с ними предал всех нас. Вот тут наша судейская коллегия составила обвинительное заключение…
Надежда уточнила:
— Вернее, заключительные обвинения Вениамину Ларионову! — И потрясла бумагами в воздухе: — Вот они, дела будущего чемпиона мира!
— Мы думали и ожидали, — продолжала Елена, — что Ларионов немно-о-о-го зазнается, а он такого натворил… у вас у всех целый список, что натворил наш эталоныч, наш атлет…
Надежда подхватила:
— …аскет-оглы-сызмала-рекорд-бей! Мы здесь отдаём все свои силы честной спортивной борьбе, а он там…
Вениамин спокойно вышел из-за беседки:
— Почему там?.. Я здесь.
Все притихли.
Гиви навёл кинокамеру на Ларионова:
— Крупным планом: "Возвращение блудного сына"!
— Прощения не будет!.. — сказала Елена.
Вениамин всё так же спокойно подошёл к спортивной скамейке и начал переодеваться:
— Я уходил, потому что бывают дела важнее прыжков в высоту. Я…
Его прервал ураган голосов:
— И он ещё собирается прыгать! Не позорь спортивную форму! Судить его!
Вениамин поднял руку:
— Или мне послышалось, или вы и вправду собираетесь меня судить?
— Судить! Судить! И Гуся судить! — зашумели олимпийцы.
— И Стеллку на скамью!.. — добавила Вита. — Это она затянула нашего Ларионова в свою компанию.
Вперёд выступила Степанида:
— Я с удовольствием сяду на любую скамью рядом с Ларионовым. И села с ним рядом на скамейку.
— Парочка! Гусь да гагарочка! — сказала Светлана.
— А ты Стеллка или Степанида? — подозрительно спросила Вита.
— Я… это я!.. Судите! — заявила Степанида.
— Судите, а я пока буду переодеваться, — Вениамин достал из сумки спортивную форму.
— Не позорь спортивную форму! — выкрикнул Вадим. — Только что выступал за чужую команду, под чужой фамилией и…
— Стыд и позор! — вновь загомонили все. — Дисквалифицировать Ларионова! Говори честно, прыгал нечестно за чужую команду и под чужой фамилией?
— Это первое заключительное обвинение! — грозно и торжественно отметила Елена.
Ларионов встал. Все смотрели на него.
— Прыгал!.. Но… Но, во-первых, я прыгал не за чужую команду, а за нашу, и под своей фамилией. Я вышел и сказал: "Я вам никакой не Перцуленко, я Ларионов Вениамин с Арбата. Говорят, у вас есть парень, который прыгает так же хорошо, как я. Если это так — я готов с ним сразиться". Вы меня извините, ребята, но мне неинтересно с вами прыгать. Борьбы настоящей нет, понимаете, а расти можно только в борьбе с настоящим соперником, понимаете?..
Наступило молчание…
Влетевший во двор Босс бросился к Ларионову чуть ли не с кулаками:
— Ах ты гад! Мне сказал, что согласился, а сам?! И ещё девчонок у других отбиваешь?!
Выскочивший из-за беседки Гусь оттеснил Босса от Вениамина.
