— Да. Плюс-минус неделя. У «Коллинз Авиейшн» собственные самолеты. С реактивными двигателями. С ним летает симпатичный второй пилот, который обожает пирожки Элен. Он может слопать за завтраком три тарелки и попросить к ленчу новую порцию.
— Ваш сын, Алан Стэнуик, пересекает всю страну в самолете, принадлежащем «Коллинз Авиейшн», чтобы повидать вас?
— Он не любитель писать письма. Иногда он летит в Нью-Йорк или Вашингтон или обратно.
— Но не всегда?
— Нет. Не всегда. Бывает, он специально прилетает к нам.
— Тогда почему вы не были у него на свадьбе?
— Откуда вам известно, что мы не были на свадьбе?
— Вы представить себе не можете, чего только не знают страховые компании, мистер Стэнуик.
— Наверное, это им нужно.
— Так почему вы не были на свадьбе?
— Вообще-то это не ваше дело, хотя вы и служите в страховой компании. Но я вам отвечу: произошла накладка. Мы собрались в отпуск в Антигуа. Платил Алан. Он преуспевал в «Коллинз Авиейшн». Вице-президент по сбыту в двадцать с небольшим! Впрочем, меня это не удивляло. Я всегда умел продать свой товар. Мы согласились, так как никогда раньше не летали в отпуск на самолете. Свадьба должна была состояться через неделю после нашего возвращения. А в разгар отпуска мы получаем телеграмму о переносе свадьбы на две недели из-за какого-то важного делового совещания ее папаши. Кажется, его зовут Джон. Мы позвонили в аэропорт, но билетов не было. Конечно, я хотел бы посмотреть на новобрачную. Моя жена всплакнула, но, думаю, она пролила бы не меньше слез и на свадьбе.
— Вы так и не познакомились с Коллинзами?
— Не представилось случая. Я уверен, что они хорошие люди. Я даже не видел свою невестку. Алан говорит, что она ненавидит самолеты. Это же надо? Ее отец — владелец авиационной корпорации, муж — первоклассный пилот, а она и близко не подходит к самолету.
— Вы никогда не были в Калифорнии?
— Нет. Но часто видели ее по телевидению. Особенно Сан-Франциско. Там много не находишься. То вверх, то вниз. Холмы и холмы. Ну, сынок, так зачем вы позвонили?
— Это все, сэр.
— Что, все?
— Просто хотел узнать, как вы себя чувствуете.
— Мне кажется, мы только начали разговор.
— Если я придумаю, о чем спросить, я позвоню еще.
— Послушай, сынок, если вы вообще о чем-то подумаете, позвоните. Мне будет приятно узнать, что вы думаете.
— Я бы хотел задать еще один вопрос, сэр.
— Я жду, затаив дыхание.
— Как вы считаете, у вашего сына хорошее здоровье?
— Когда ему было пятнадцать, он выиграл «Золотые перчатки» штата. И с каждым годом его здоровье становилось все лучше.
— Вы думаете, он смог бы выиграть этот турнир и сейчас?
— Это даже не смешно, сынок.
— Мистер Стэнуик.
— Я вас еще слушаю.
— Меня наградили «Бронзовой звездой».
Флетч вслушивался в молчание.
— Беру свои слова назад, сынок. Всего вам доброго.
— Благодарю вас, сэр.
— С удовольствием поболтал с вами. Может, как-нибудь заглянете к нам с Аланом?
— Он меня не знает.
— Как же так. Его наградили «Пурпурным сердцем».
— Мистер Стэнуик.
— Да, сынок?
— Если бы вы были моим отцом, я бы получил «Бронзовую звезду» на следующей неделе.
— Вам ее еще не вручили?
— Нет, сэр.
— Но ведь наградили вас давно?
— Да, сэр.
— Надо обязательно получить ее. Поддержать дух страны.
— Я в этом не уверен.
— Между прочим, сынок, как вас зовут?
— Джеймс, — ответил Флетч. — Сидней Джеймс.
Флетч оставил машину под табличкой «Личная стоянка начальника Третьего участка» и вошел в мрачное здание.
— Люпо занят, — сказал сержант, оторвавшись от пишущей машинки. — Учит клиента правилам хорошего тона.
— Мне бы не хотелось вмешиваться, но кто-нибудь мог бы сказать клиенту о его правах.
— О, ему все сказали. Ему прочли решение Верховного Суда в интерпретации Люпо.
— И как же звучит эта интерпретация?
— Ты никогда не слышал? Точно я не помню, но смысл таков: «Ты имеешь право кричать, истекать кровью, терять сознание и звать адвоката после того, как мы закончим с тобой. Видимые повреждения, включая выбитые зубы, согласно донесению арестовавшего тебя полицейского, были получены тобой до прибытия в участок». Многие потом подпускают от страха в штаны.
