Брусникина закончила, откинулась на спинку стула, поглядывая на Катю. На террасе повисла тишина.
— Любопытная история, — сказала Катя. — С точки зрения любителей фольклора, наверное, просто бесценная.
— Между прочим, поле-то это вон оно, — сказала Островская, кивая на окно, — Отсюда и до самой Борщовки тяпнется.
— А могилы те волковские сохранились? — спросила Катя.
— Нет, могилы не сохранились, — ответила Брусникина. — И сад тот помещичий еще перед войной, как рассказывают старожилы, вымерз, вырубили его. А на его месте семенная станция опытные делянки свои разбила. Ну а десять лет назад и станцию, как видите, закрыли.
— Интересная сказка, — повторила Катя, — страшная. И вы ее еще так подробно, живописно рассказываете дуэтом. Такие сказки к ночи лучше и не вспоминать, а? Но я хотела о другом вас спросить… Я случайно слышала — вы говорили… ну; перед тем как я вошла… Вы упоминали про какие-то явления. Что это? О чем шла речь?
— Вы можете нам не верить — это ваше право, можете даже смеяться, — сказала Островская, — но эти жуткие зеленые огни — их тут видели многие. И не только этим летом, перед убийством сына Хвощева. Но и в прошлом году!
Глава 11
ГЛАВНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ
Днем многое воспринимается совсем по-иному, чем ночью. Особенно истории, леденящие кровь.
Разговор за самоваром прервался. Островская заторопилась домой. А Вера Тихоновна Брусникина вспомнила вдруг, что ей надо срочно на почту в Большое Рогатово получить денежный перевод от сына. Катя ловила на себе ее взгляды: Брусникина пыталась определить, какое впечатление на ее квартирантку из милиции, человека в Славянолужье чужого и к тому же москвича, произвел этот рассказ. Видимо, выражение Катиного лица учительницу крайне разочаровало. Брусникина обиженно гремела посудой на кухне, решив для себя раз и навсегда, что такой разговор за самоваром был затеян напрасно…
Сама Катя так не считала. Однако весь вид ее сейчас выражал снисходительность и скепсис. Она старательно прятала себя за этой вынужденной маской, потому что, по ее глубокому убеждению, крупной ошибкой было бы идти сразу на поводу у этих необычных свидетелей, давая понять, что рассказанная ими (явно неспроста) история воспринята как нечто большее, чем просто страшная сказка. А совсем уж непоправимой и вредной для дела ошибкой было бы после всего услышанного воскликнуть: но я ведь тоже видела вчера что-то очень, очень странное! Похожее на огни.
Итак, Катя решила во что бы то ни стало скрыть свои истинные чувства. Однако, подстраховав себя от двух серьезных ошибок, она, к несчастью, сделала третью. Если бы Островская и Брусникина поняли, что она готова обсуждать убийство Артема Хвощева именно в ключе этой странной местной легенды, они бы рассказали еще кое-что важное, что Кате не помешало бы узнать как можно раньше. Но этого, увы, в то утро не случилось. Плохо ли, хорошо ли, но разговор оборвался на самом интересном месте. И все как ни в чем не бывало разошлись по своим делам.
Лично у Кати никакого особого плана действий на этот день-пятницу — не было. Едва она вышла за калитку, ноги сами понесли ее к реке. Вчерашний путь надо было проделать снова. При дневном свете.
Медленно идя по дороге, Катя вспоминала свой последний разговор с Колосовым. Ситуация здесь, в Славянолужье Никиту сильно беспокоила. Почему? Катя помнила десятки других, вроде бы гораздо более сложных случаев, когда расследование не клеилось и заходило в тупик, и тем не менее а не терял из-за этого душевного равновесия. А здесь… Мысль о том, что Никита так необычно реагирует на это убийство из-за этой причудливой местной легенды, Катя решила всерьез не воспринимать. Дико было представить, что начальник отдела убийств слушает и заносит в протокол какие-то бредни про мстительного мертвеца, выпрыгивающего из разрытой могилы, про страшную смерть бандита Костальена, случившуюся бог знает в каком году, про роковое кольцо и эти таинственные зеленые огни.
Огни занимали Катю больше всего. За калиткой она отмерила шагами расстояние, которое отделяло ее вчера от самых… чертовых… зеленых, непонятных… Если встать здесь, возле забора, а вчера вечером она именно здесь и стояла, смотря в оцепенении во-он туда, то получается… Катя быстро пересекла дачную дорогу, шагнула в траву на обочине. В траве была прорыта неглубокая канава. За канавой начинался густой кустарник.
