Днем искать Павловского дома было бесполезно. И она снова отправилась на ферму. На этот раз строго по дороге, давая себе честное слово Красной Шапочки «не сходить с тропы».
Приключений, к счастью, в пути никаких не случилось — она видела только стадо коров, мирно пасшихся на дугу на другом берегу Славянки.
A y ворот фермы ждали грузовые фуры. Одна из них уже въехала во двор и осторожно задом парковалась вплотную к крытому загону для скота. В этот день на ферме как раз сдавали постоянным клиентам свежую мясопродукцию, — специально откормленных молодых бычков. На борту грузовой фуры Катя увидела яркую рекламу известной столичной сети ресторанов.
— Скажите, пожалуйста, где мне найти Александра Андреевича? — спросила она женщину в белом халате и марлевой шапочке, кокетливо разговаривавшую с шофером фуры.
— А вон они с Константин Палычем в конторе. Вон туда идите. — Женщина, с любопытством зыркнув на Катю, указала в сторону уже знакомого одноэтажного флигеля в глубине двора.
Катя направилась к конторе. В прошлый раз она тут так ничего и не успела толком увидеть, кроме боя быков и безобразной драки. А видеть то, чем сейчас занимается такой человек, как Александр Павловский, хотелось. Только уж очень сильно шибало в нос коровником…
Катя вдохнула воздух ртом. И ничего ужасного, потерпишь, не барыня. И зачем обязательно концентрироваться на запахе навоза? Молоком-то ведь здесь тоже пахнет парным. И сеном свежим. Немного бензином от грузовиков и нагретым солнцем железом, колодезной водой. Она остановилась на пороге длинного сарая: запах был густым, ядреным, животным. В узких чистых деревянных стойлах, тычась смешными коричневыми мордами в кормушки с сеном, стояли бычки. Как солдатики в ряд. Их не погнали сегодня пастись за реку на заливной луг. Это за ними приехали фуры из Москвы, чтобы везти их с ветерком на коровий тот свет, на антрекоты. Но бычки не переживали. Косились в сторону Кати черными влажными глазами, зычно мычали, перекликались. Сыто лизали в кормушках соль.
В глубине коровника загорелый парнишка в грязных шортах поливал бетонный пол водой из шланга, шаля, направлял струю на бычков. Где-то во дворе фермы за стеной балагурило радио. Выступал Жванецкий.
И так уж вышло, что к конторе Катя подошла, что называется, с тыла. Вышла из стойла, осмотрела загон — тот самый, где некогда ярилась коррида. Прошла мимо сараев, где возились скотники. Очутившись здесь, на его территории, она словно медлила встретиться с ним лицом к лицу, в открытую. И снова желание наблюдать со стороны пересиливало прежний порыв задавать вопросы, спрашивать. Нет, нет, она и не собиралась следить за ним здесь. Это было и смешно, и неоригинально с точки зрения новейших методик личного оперативного сыска. Но все-таки…
Тихо, воровски обойдя контору с тыла и убедившись, что ни скотники, занятые работой, ни шоферы фур, ни та женщина-доярка ее не видят, Катя прошмыгнула за сараями и заглянула в давно привлекавшее ее настежь открытое, однако забранное изнутри жалюзи, окно конторы. Эти жалюзи, конечно, мешали, но все равно самое главное она разглядела в щелку.
Павловский сидел спиной к окну в кресле за столом. Сосредоточенно подсчитывал что-то на калькуляторе. Катя не видела его лица, только широкую спину и затылок. Туманов тоже был тут — сидел на стуле у двери. Видно, отдыхал от жары в холодке — в конторе работал сильный кондиционер, что при открытом настежь окне в принципе было нелепо.
— От Гайнаутдинова заказов нет ни на август, ни на сентябрь, — Сказал Павловский, считая.
— И не будет. Я слышал, он ресторан продает. Ничего другого и не остается. — Туманов хмыкнул. — Да, подкосили его эти события на Дубровке. И никто не купит у него. Если только под что-то другое, не под ресторан возьмут… У него ж прямо окна на этот ДК выходят. Раньше какое место было, а сейчас кто позарится? Я б лично не купил. Изначально убыточный бизнес. В таком месте у порядочных людей аппетит пропадает. И не до развлечений.
— Ничего, со временем все забудется, — машинально откликнулся Павловский, продолжая считать.
