Капитан устало махнул рукой.
— Много мертвяков накосили?
— Я не считал, — сказал я.
— И куда едете?
— Домой, в Люберцы.
— А в Москве что делали?
— За другом ездил, — сказал я. — Вон он в машине сидит.
— Понятно, — сказал он. — К нам в усиление пойти не хотите? Вместе с другом?
— Нет, — сказал я. — Прости, но я строем свое уже отходил и больше не стремлюсь. Не тот случай.
— Где служил?
— В штабе, писарем отсиделся, — сказал я. — Капитан, а что вы тут делаете вообще? Вряд ли зомби по дороге попрут, а если попрут, то вы и без пулеметов не остановите.
— Есть у нас пулеметы, — сказал капитан. — И танки уже на подходе.
— Ну, а смысл в вашем перекрытии какой? Просто инсталляция?
— А я знаю? — сказал он. — Сверху был приказ перекрыть, мы перекрыли. Стоим, документы проверяем. Как будто у зомби документы есть. Люди, все кто хотел, еще вчера уехали. А в городе уже мародерство во все поля.
— В городе уже людоедство во все поля, — сказал я. — Кремль-то хоть успели эвакуировать?
— На вертолетах вывезли, — сказал капитан и наконец-то посмотрел в документы. — Ладно, Василий, езжайте. Удачи.
— И тебе, капитан.
Он вернул мне документы, махнул рукой и один из грузовиков отъехал в сторону, освобождая нам место для проезда.
— Ну вот и смысл всего этого? — спросил Федор, когда заслон с омоновцами и усатым капитаном остался позади.
— Люди делом заняты, — сказал я.
— Зомби снаружи, зомби внутри. Кого и от кого они охраняют?
— Ты не понимаешь, — сказал я. — Есть люди, для которых важен не результат, а процесс. Неважно, какой, лишь бы привычный. Пока люди заняты этим процессом, они могут не думать о том, что происходит вокруг, и это помогает им не сойти с ума. Поэтому, например, в армии существует много бессмысленных занятий, типа покраски газонов.
— Ты прямо философ.
— Не мы такие, жизнь такая, — сказал я.
— Не мы ли делаем жизнь такой? — вопросил Федор.
— И кто из нас философ?
— Просто теперь мне стало окончательно очевидно, что власти ничего не контролируют и тщательно это скрывают.
— Это ж апокалипсис, — сказал я. — Апокалипсис контролировать невозможно. Его можно только возглавить, но до этой степени пока никто не прокачался.
— Да и слава богу, — сказал Федор.
Люберцы времен конца света от прежних Люберец отличались не сильно. По улицам бродили люди, зомби и люди, похожие на зомби. Изредка они вступали друг с другом в схватки, из которых кто-нибудь обязательно выходил победителем.
Чаще всего это были все-таки люди. Человек вообще гораздо более изобретателен в деле истребления других видов, и если система не будет подыгрывать мертвякам, то в долгосрочной перспективе шансов у них нет.
Однако, планы системы нам неизвестны.
Я припарковал машину у подъезда, мы поднялись на третий этаж, я отомкнул дверь своим ключом и жирный зомби в цветастом халате тут же попытался выцарапать мне глаза.
Я отшатнулся, крикнул Федору, чтобы он не вздумал, и пнул зомби в живот. Сокрушительный удар сработал автоматически, и зомби с хрипом улетел внутрь квартиры.
— Соседка, — пояснил я Федору. — Никогда мы с ней не ладили.
Не везет, так не везет.
От удара Анна Петровна не просто улетела вглубь квартиры, она проломила дверь нашего общего с ней туалета и своей тушей расколола бачок унитаза. Сейчас еще снизу кто-нибудь прибежит жаловаться на шум и протечку одновременно.
Она попыталась подняться и уже стояла на четвереньках, когда я пустил в ход Клаву и положил конец нашей многолетней коммунальной войне.
— И обрати внимание, седьмой уровень, — сказал я Федору. — А она из квартиры явно не выходила.
— Может быть, они при инициации, как зомби, получают уровни рандомно, — предположил Федор.
— Тогда почему мне поначалу встречались только первоуровневые? — спросил я. — Нет, друг мой, я понимаю, что тебе не нравится эта теория, но они качаются, и мы пока не понимаем, как.
Система тут же подсуетилась и выкатила мне квест "Дурные вести".
"Разыщите родных Анны Петровны и сообщите им о ее гибели, награда бла-бла-бла, штраф бла-бла-бла". По счастью, на этот раз в описании присутствовала кнопка "отказаться", и я, ни секунды не раздумывая, на нее нажал.
