Однако века сменялись веками. Музыканты набирали мастерство, слушатели — вкус. В суданском кунди струны уже натягиваются — наворачиваются на одну палку с помощью хомутиков. Это тоже не очень удобно: настройка держится плохо. Но в африканской коллекции нашелся и инструмент с отличным приспособлением настройки: кунди с отдельными колками для каждой струны. Можно представить себе радость того, кто это придумал! Инструмент сразу стал, так сказать, настоящим, не игрушечным, способным на многое и много потребовавшим от исполнителей. Этому новому кунди было уже совсем недалеко до маленькой египетской арфы. Он и формой походил на нее. Греческие лиры и кифары тоже рождены инструментами, подобными кунди.
Видите, как много дали раздельные колки!
Конечно, современная арфа вобрала в себя и другие новшества, копившиеся в течение пяти тысячелетий ее жизни. Немало перемен совершилось с ней, пока кочевала она по египетским храмам, греческим стадионам, по деревням и городам средневековой Европы. Нынешнюю форму арфа обрела лишь в прошлом веке. Теперь в ней почти полсотни струн, педали для перестройки их во время игры, подвижные клапаны над отверстиями в нижнем ящике — деревянном корпусе, заменившем старушку тыкву.
Глухие удары тетивы переродились в искрящиеся бисером волны, фонтаны, целые водопады чарующих звуков.
Тыквенный корпус для струнного инструмента—вещь недорогая и доступная. Ведь это просто и удобно: принести с огорода тыкву, мякоть сварить и подать к обеду, а оболочку высушить и приспособить для музыкальных занятий. В Африке, в Южной Америке, в Азии рядом с патефонами и радиоприемниками и сегодня можно встретить тысячи таких поющих овощей.
Конечно, для корпуса годится не только тыква. В одном арабском двухструнном ребабе для этой цели служит панцирь черепахи. Нубийские людоеды сделали некогда живописный киссар с человеческим черепом. Невеселый инструмент! Древние рыбаки всех стран осваивали раковины, гончары — глиняные горшки. Надутые свиные пузыри, берестяные короба — все это человек заставлял подпевать струнам. Уже в наше время горные таджики додумались делать свои гиджаки с корпусом из консервной банки. Образцы таких инструментов даже попали в музей.
Но после тысячи проверок и проб лучшим материалом оказалось дерево. Из него выходили самые звонкие, самые легкие и самые чуткие корпуса струнных инструментов. Еще в Древнем Китае, в старой волшебной Индии под струнами ставили деревянные долбленые чаши и коробки — открытые либо закрытые, обтянутые змеиной кожей. Фигурные же корпуса, склеенные из изогнутых дощечек, тонкие, тщательно выделанные донья и деки, привились и в античном мире,, и в средневековой Европе.
А струны! Каких только не испытывали для них материалов! И крученая древесная кора, и нити бамбука, и бычьи жилы, и сушеные обезьяньи кишки (до сих пор этот материал иные музыканты считают лучшим для виолончельных струн). И, конечно, металл — разные сорта и сплавы, разная толщина, прочность.
Кроме корпуса и струн, в большинстве инструментов есть еще шейка. Ее с самого начала делали деревянной — тут уж не надо было ломать голову над материалом. Зато над формой шейки музыкальные мастера потрудились немало.
У африканских предшественников арфы — киссаров, вамби, кунди — шейки изгибались крутыми дугами, в точности как древки их отцов — охотничьих луков. Много лет прошло, пока люди догадались, что шейки совсем не обязательно выгибать.
Прямая шейка — вот к чему пришла в конце концов музыкальная техника. И это был величайший успех.
К ровной доске музыканты стали прижимать струны пальцами, и вместо жалких четырех-пяти (по числу струн) звуков сразу получили громадный их запас. Возможности музыкального творчества расширились безгранично.
Никто не знает, где впервые выпрямили шейку. Быть может, в Индии — в древнейшем струнном инструменте вине, или в Китае — в инструменте пипа. Но, вернее всего, первыми научились прижимать струны пальцами жители Древней Месопотамии.
