— Почему? — так же неожиданно спросил Василь, будто это было нормально, что среди ночи чужой мальчишка в его доме подслушал его разговор с женой и так вот запросто встрял в него.
— Глянь — не спит! — Удивилась одновременно Наталья.
— Клятву дал! — не нашелся, что больше сказать Венька. Когда Володя погиб, я клятву дал не врать и отомстить.
— Это кто?
— Брат… — Все замолчали надолго. Венька пытался разглядеть хоть что-нибудь, но безуспешно. Он только понял, что лежит одетым, как был… и ему очень захотелось оказаться в своей кровати дома и крепко потянуться, перевернуться лицом вниз в подушку и тут же заснуть.
— Ладно, — сказал Василь после молчания, — завтра пойдем на узел. Если соврал, сдам в колонию. Сам отвезу, никому звонить не буду. Там быстро перевоспитают. Они умеют. — Он говорил без всякого нажима, но так, что по-другому быть не может и не должно. Соврал — плати, и все! Они еще о чем-то быстро-быстро говорили по-украински — Венька ничего не мог понять и незаметно для себя перестал слышать голоса. Он снова заснул и спал крепко. Узел оказался небольшим двухэтажным бараком с зарешеченными окнами. Василь оставил Веньку у входа и сказал: «Жди! Бежать не советую-тогда получишь на всю железку.» Он скрылся за дверью, а Венька прислонился к стене у входа и пытался что-нибудь разглядеть в сером морозном сумраке. Тут весна только подступала — ее еще ждали. Вскоре дверь скрипнула, милиционер поманил Веньку жестом, положил ему огромную ладонь на плечо, сжал его легонько и пояснил: «Я вызвал, кого ты просил, послушаем, что ты ему скажешь, а там видно будет.» И он ввел Веньку в комнату с глухой перегородкой, на столе стоял черный телефонный аппарат без диска, в открытое окошечко, похожее на кассу в их Зимнем, с любопытством высунулась лохматая голова молодого человека и отрапортовала:
— Готово, товарищ старшина!
— Спасибо, — отозвался Василь, надавил рукой на Венькино плечо, и тот опустился на стул. — Бери трубку! — Венька ухватил трубку и держал ее двумя руками. В трубке что-то шуршало, щелкало и падали в этом шорохе отдельные слова и короткие фразы, будто птицы мелькали перед окном бегущего поезда. Потом раздался далекий-далекий голос:
— На связи!
— Товарищ Баллай, — оглушительно закричала трубка, — сейчас с вами говорить будут! — Голова мгновенно показалась в окошечке, радист дал отмашку рукой, Василь слегка подтолкнул Веньку в спину, тот поднял на него глаза и пересохшими губами прошелестел:
— Дядя Сережа!
— Что? Кто говорит? — донеслось из трубки.
— Громче! — Скомандовали одновременно Василь и рыжий радист. Венька втянул воздух и отчаянно закричал:
— Дядя Сережа, это я Венька! — Громкоговорящая связь мгновенно выдала на всю комнату сквозь щелчки и завывания:
— Венька? Как… — Он видимо хотел спросить «какой», но сообразил на полслове и тоже закричал, — Венька Марголин, Венька?
— Да! — Заорал Венька так, что радист покачал головой:
— Во орет! Обрадовался! — Объявил радист.
— Нэ брэшет! — пояснил ему удовлетворенно Василь. — Говори, говори, — одобрил он Веньку. Тот посмотрел на них глазами, полными слез, и закричал дальше: Я в милиции, в узле, в Песцовом…
— Ничего не понимаю! В какой милиции? Кто старший? — Спросил он командирским голосом. Василь мягко отнял у Веньки трубку и отрапортовал:
— Товарищ капитан, — докладает старшина Опанасенко, — мальчишку сняли с поезда в Песцовом, он доложил, что добирается к дяде, к Вам то есть. — это проверка! Какие будут распоряжения? Доставить по месту?!
— Доставить, конечно, доставить! Спасибо старшина! До связи! — В трубке щелкнуло, высунулась голова радиста и объявила:
— Все! Хорошенького помаленьку!
— Бывай, Петров! Спасибо за службу! — Рыжий высунулся из окошка:
— С вас причитается!
— Спасибо, дядя. — Сказал Венька.
— Бывай! Слава Богу, один нашелся…
— Что не сбрехнул, то — хорошо, — размышлял вслух Василь, — а что мать там с ума сходит — плохо.
— Я ее записку написал, — отпарировал Венька.
— Записку, — ехидно подтвердил милиционер.
— Подробную, — добавил Венька.
— Подробную! Ишь ты!.. — Дальше они шли молча
