Предположение Надежды Николаевны о том, что благодаря священному тибетскому грибу в районе улицы Сверхсрочников откроется климатический курорт, конечно же, не оправдалось. Вместо этого там произошли совершенно другие, не менее удивительные события. Вечером того же дня в местное отделение полиции поступил тревожный сигнал.
Прибывшую на место опергруппу встретила дворничиха Галия Нурмухамедова.
– Вот здесь, – вполголоса проговорила бдительная дворничиха, подведя руководителя опергруппы старшего лейтенанта Тунцова к мусорному контейнеру, – тут оно, я ничего не трогала. Я порядок знаю. Как почувствовала этот запашок, так сразу вам позвонила.
– Спасибо за сигнал, – поблагодарил ее старший лейтенант, принюхиваясь, – однако! Не меньше двух недель покойничку будет! Кистеперов, полезай! Ты у нас самый опытный по части таких дел!
– Почему я? – поморщившись, отозвался коренастый сержант. – Как что – так сразу Кистеперов!
– Потому что есть такое слово – надо!
– Тогда хорошо бы двести грамм… для храбрости.
– Ты же при исполнении, Кистеперов! – пожурил подчиненного старший лейтенант. – Какие еще двести грамм? Да еще при такой жаре! Я тебе обещаю благодарность в приказе и два дня внеочередного отпуска! И, если хочешь, можешь противогаз надеть!
– В противогазе несподручно, – ответил сержант, сплюнул и полез в мусорный контейнер.
Через минуту оттуда донесся его сдавленный голос:
– Нет, ребята, ему не две недели, этому жмурику, самое малое месяц будет!
Еще через минуту Кистеперов показался из контейнера с полиэтиленовым пакетом в руках. Дворничиха Нурмухамедова попятилась и неожиданно вспомнила, что у нее недомыт четвертый подъезд.
– Завтра домоешь, – прошептал старший лейтенант.
– Это все, – доложил Кистеперов, протягивая начальнику пакет.
– Не иначе, расчлененка, – огорчился старший лейтенант, – теперь по всем окрестным помойкам по кусочку собирать придется! Судя по почерку, новая жертва белорусского маньяка!
Однако его версия не оправдалась. Когда опергруппа ознакомилась с содержимым пакета, общими усилиями привела в чувство не привычного к суровым полицейским будням стажера Уклейкина и доставила в отделение свою ужасную находку, у полицейского руководства возникла новая, созвучная веянию времени, гипотеза, что в районе готовился террористический акт с использованием химического или бактериологического оружия. Участников рокового рейда на некоторое время поместили в строгий карантин и на всякий случай выписали им усиленное питание. В итоге все остались довольны, кроме стажера Уклейкина, у которого начались нервные судороги, и старшего лейтенанта Тунцова, от которого за время карантина ушла жена.
Следующим в списке после Севрюгиной стоял адрес О. Т. Варенец – Фиолетовый бульвар, дом шестнадцать, квартира девяносто четыре.
Улица с таким красивым названием обнаружилась на самом севере города, неподалеку от железнодорожного переезда. Нужный подъезд закрывала массивная железная дверь, украшенная кодовым замком.
– Ну вот, Надя, – с видимым облегчением проговорил Павел Петрович, – сюда нам не попасть!
– Ну что ты прямо как ребенок! – поморщилась Надежда Николаевна. – Да сейчас и любой ребенок знает, как открывают такие замки! Видишь же – три кнопочки блестят, потому что жильцы вытерли их своими пальцами…
Действительно, Надежда нажала на кнопки с цифрами два, четыре и шесть, замок щелкнул, и дверь послушно открылась.
– Зачем же они тогда нужны, такие замки? – огорчился Павел Петрович и с тяжелым вздохом вошел вслед за Надеждой в подъезд.
Лифт, к счастью, работал, и через минуту они уже стояли перед дверью девяносто четвертой квартиры.
Дверь была металлическая, очень внушительная, с круглым отверстием глазка, и Надежда впервые усомнилась в том, что ее интуиция поможет так же легко проникнуть сюда, как она проникла в квартиру мадам Севрюгиной. Тем не менее она решительно нажала на кнопку звонка.
За дверью послышалась какая-то возня и препирательства. Наконец дверь приоткрылась, и в щель выглянула миловидная светловолосая девушка с круглым озабоченным личиком.
– Вам кого? – прощебетало это юное создание.
