Мысль о том, что «Рождественская песнь в прозе»[2] может помочь донести наши представления, возникла далеко не в самом подходящем для появления новых идей месте, когда мы меньше всего этого ожидали. Мы сидели в креслах-качалках в аэропорту Нашвилла и разговаривали о совершенно посторонних вещах. Вдруг Тэд сказал: «Это же „Рождественская песнь“! Вот превосходный способ объяснить, что мы делаем, и помочь другим увидеть нашими глазами, что происходит с людьми, с которыми мы работаем!»
Мы хотели бы поблагодарить всех тех, кто с готовностью уделил нам время и поделился своим мнением в тот период, когда мы пытались расставить по местам многочисленные понятия, идеи и ранние издания нашей рукописи. Бескорыстная помощь десятков наших откликнувшихся клиентов бесценна, и хотя, соблюдая конфиденциальность, мы не можем опубликовать их имена, тем не менее, мы можем публично их поблагодарить. Вы знаете, о ком речь. Спасибо вам!
Мы также хотим поблагодарить тех, кто позволил нам опубликовать свои жизненные истории в качестве иллюстраций к книге. Все истории и примеры, которые вы в ней увидите, реальны, но все имена, за исключением наших собственных, изменены.
Питер Вегсо, Гэри Сейдлер и Эллисон Дженс из издательства HCI («Health Communications», Inc.) очень помогли нам в создании нашей книги, охотно поверив в троих неизвестных писателей и в их сумасшедшую идею о финансовой мудрости и Эбенезере Скрудже.
Две приведенные здесь истории – «Танцующие ангелы» и «Двадцать четыре часа на жизнь» – были ранее опубликованы в книге «Куриный суп для исцеления души»[3], и мы печатаем их с разрешения ее авторов.
В высшей степени полезной для нашей исследовательской работы оказалась книга Майкла Патрика Хёрна «„Рождественская песнь“ с примечаниями» – из нее мы почерпнули сведения о жизни и эпохе Чарльза Диккенса. Мы готовы рекомендовать ее тем читателям, которые интересуются этой темой.
Во время работы над книгой мы приезжали в чудесные места – в Нашвилл, город в Блэк-Хиллс в Южной Дакоте, и на Кауаи, наш любимый остров на Гавайях. Мы хотим поблагодарить наших супруг и единомышленников – Марджи, Марсию и Джони – за их безмерное терпение, а также других членов наших семей: Брэнду, Ванду, Джима и Диану. Они относились к нам с уважением, поддерживали и воодушевляли своим терпением, давали очень важные и проницательные советы, когда мы трудились над бесчисленными первоначальными вариантами этой книги. Они с радостью жертвовали свободным временем, семейными делами и, не жалея сил, готовили нам обеды и ужины, морально поддерживали, заботились и всячески помогали нам осуществить задуманное.
Введение
Основа основ: дело в деньгах
Невозможно выяснить исходное значение того, что не имеет исходного значения.
Джейкоб Нидлман, «Деньги и смысл жизни»
С наступающим праздником, дядюшка!
– Вздор!.. Чепуха!.. Какие у тебя основания для веселья? Или тебе кажется, что ты еще недостаточно беден?
– В таком случае… какие у вас основания быть угрюмым? Или вам кажется, что вы еще недостаточно богаты?[4]
«Рождественская песнь в прозе»
Начнем с того, что Скрудж был скряга. Сомневаться в этом не приходилось.
Ни один человек, хотя бы отдаленно знакомый с классической повестью Чарльза Диккенса «Рождественская песнь в прозе», историей о скупце Эбенезере Скрудже, не стал бы спорить с такой характеристикой главного героя.
Скрудж был несчастным человеком, который, казалось бы, имел такое состояние, что мог жить абсолютно безбедно. Тем не менее, он делал свечи, в его убого обставленном доме всегда было холодно и темно. Главного героя повести совершенно не заботило благополучие окружающих, зато он бесконечно беспокоился о том, как бы кто-нибудь не превзошел его богатством.
Диккенс описывает Скруджа как человека, чье сердце было настолько холодно, что даже погода совершенно не влияла на него:
«Никакое тепло не могло его обогреть, и никакой мороз его не пробирал. Самый яростный ветер не мог быть злее Скруджа».
И все же, в ходе повествования со Скруджем происходят разительные перемены – в его мировоззрении и поведении. В последней строфе он превращается в радостного, щедрого человека, которому уже не чуждо сострадание.
