Человек? Предваряющее существо, существо, которое подготавливается к вечности через богочеловечность. Бесконечен Христов человек и бессмертен, ибо он перешел от смерти в живот (Ин 5: 24). Смерть не перерубает его, он продолжается из времени в вечность. Живя воскресшим Господом, он христоощущением делает бессмертным свое самоощущение и христосознанием делает бессмертным свое самосознание.
Человеческие ощущения? Предваряющие ощущения, которые богочеловечностью претворяются в вечные. Только в этом случае ощущения не становятся мукою для человеческого духа. Если бы вы пожелали, вы должны были бы увидеть, что ощущения для вас – величайшая мука, и ужас, и ад, до тех пор пока из не коснется чудесный Господь Иисус. Если Он коснется их, они превращаются в радость, в восхищение, в рай. Без сомнения, ощущения благословенны только в христоощущении, без этого они проклятие и ужас. Человек для того и был создан боголиким, христоликим, духоликим, чтобы суть его ощущений была богостяжательной, христостяжательной и духостяжательной.
Человеческие мысли? Смысл их в том, чтобы войти в вечное, в богочеловечное. Мысль – тяжелое и мучительное бремя. Только как Христова мысль становится легким и милым грузом. Когда мысль приобретает смысл, охристовляется, тогда она получает свою вечную ценность, и радость, и смысл. Без этого всякая мысль – это маленький ад. А все вместе – ад бесконечный и вечный.
Нет большего ужаса, чем вечность без Христа. Я бы с большей радостью желал быть в аду со Христом (простите мне этот парадокс), чем в раю, в котором нет Христа. Ведь там, где Его нет, там все превращается в проклятие, в горечь, в ужас, там крошечное зерно человеческого самосознания повергается в бескрайнюю тьму и бесконечный мрак, там тело превращается в тяжелое бремя, а душа – в проклятое ярмо. Кто хоть немного промучился мукой человеческой, должен был ощутить истинность апостольских слов: Благословен Бог.., благословивый нас всяцем благословением… о Христе (Еф. 1:3). Без Господа Христа и вне Него человека несут и уносят черные подземные реки проклятия и зла.
Только в Сладчайшем мы ощутили и познали, что этот мир есть введение и подготовка к тому миру; время – введение и подготовка к вечности; земная жизнь – введение и подготовка к вечной жизни; земное добро – введение и подготовка к добру вечному. Добре, рабе благий и верный: о мале ми был еси верен, над многими тя поставлю, вниди в радость Господа твоего (Мф. 25: 21). Нельзя забывать: только освященные и просвещенные божественным светом Богочеловека, мы увидели и ощутили всю пагубность зла и греха. Земное зло есть введение и подготовка к вечному царству греха – к аду. Только христоносцы знают до тонкостей тайну добра и зла, ибо имеют чувства обучена долгим учением в рассуждении добра же и зла. (Евр. 5: 14). Более того, они совершенно познали менталитет Сатаны и диалектику философии зла, по словам Апостола, не не разумеваем бо умышлений его (Сатаны) (2Кор. 2:11).
На логосном основании человеческого боголикого существа время и вечность органически соединены, онтологически связаны соразмерно величине человеческого существа. Опираясь на эти имманентные элементы вечности в себе, человек может превратить себя в дивное существо. Боголикость есть неиссякаемый источник богостяжательных творческих сил в человеке, с помощью которых человек созидает себя как существо вечное.
Грех нарушил это имманентное единство времени и вечности в человеческом существе, и в человеке образовалась страшная пропасть между временным и вечным, в которой человеческая мысль и человеческое ощущение непрестанно задыхается. Как противобожеская и противологосная сила, грех обезбоживает, делогосирует, обессмысливает человека. А это значит, что грех омертвляет человека, удаляет его от единственного источника жизни, бессмертия и вечности – от Бога.
Живя грехом, человек обособляется, замыкается в себе, провозглашает себя центром всего, признает только себя. Чем глубже он погружен в грех, тем глубже делается пропасть в его сознании и ощущении между временем и вечностью. Обращенный к внешнему миру, человек греха ощущает и видит страшную расселину между собою и остальными людьми, между собою и остальными существами. Утопая в бездне эгоистической обособленности, он постепенно утрачивает ощущение всеединства рода человеческого, до тех пор пока совсем его не утратит. Пропасть мех ним и мирозданием в целом становится бездной бескрайней и непреодолимой. Он видит только себя, ощущает только себя, признает только себя и никого более ни над собою, ни около себя. Повсюду он, только он – самозваный, мизерный бог на своей помойке. Отсюда так много людей с недалекими мыслями, с короткими ощущениями, которые не могут оторваться от себя и перейти к другому. Эгоистичные мысли и чувства, искалеченные и обезображенные самолюбием, не признают ни людей, ни Бога, ибо не достигают вечного и богочеловеческого. Роковая расселина зияет в мыслях, в чувствах, в жизни; проклятый раскол доминирует в сознании, в сердце, в душе, раскол, который опустошает фаустовский тип человека: «две души в мое груди».
