Не есть ли жизнь человека на земле паломничество по безднам? Ведь всякий серьезный вопрос, который человек задает себе или мир – человеку, уводит его мысль в бездну. Вопрос истины разве не есть бездонная проблема? В поисках истины, пробиваясь к ее святилищу, мысль человека всегда пробивается через страшные пропасти. А проблема справедливости, а проблема добра, а проблема зла – все сплошь пропасти и горные ущелья, паломничества, мучительные и тяжелые, разве нет? Ненасытная же мысль человека, гонимая неким врожденным инстинктом, страстно бросается из проблемы в проблему и никак не может насытиться. И так вечно, до тех пор пока ее не подчинит себе двуединая проблема: проблема Бога и человека, по своей сути, всепроблема, от решения которой зависит судьба человека во всех мирах.
Ты устремился за тайной человека? И натолкнулся? Разумеется, на ужасные пропасти, где вдребезги разбивается и твой разум, и твое сердце, и твоя совесть. О! Через какую тьму и через какие пропасти ведет путь к истине о человеке! Здесь мысль сходит с ума от боли, от муки, от стона, как будто ты шагнул в бесконечный ад, где тиранически господствует плач и скрежет зубов. И все это будет продолжаться до тех пор, пока за всеми этими тьмами и безднами не найдешь херувимскую суть человеческого существа – Бога. Тем самым ты вступил на путь света, ведущий к совершенному решению всех важнейших проблем человеческого существа во всех жизнях.
Атом? Какая бездна бесконечно великого в бесконечно малом! А песчинка? Здесь вступают в состязание бесчисленные тайны, разбиваясь в ее бескрайних пропастях. Действительно, если ли что-либо в нашем земном мире, что не было бы пропастью для человеческой мысли? Лепесток фиалки, о милый соловушко, разве не является голубой пропастью для утонченного ума твоей поющей души? Клекот парящего в небе орла, жужжание медоносной пчелы – разве это не бездна какой-то чудесной силы, необъяснимой для твоего ума, для твоего разума, о homo sapiens! o homo faber! [человек разумный, человек творящий (лат)] А когда твое око всерьез всмотрится в лицо ближнего твоего, сколько тайн и загадок оно обнаружит в нем? И каждая из них – пропасть! Человек, есть ли тебе отдых в этом мире? Где бы душа твоя ни легла отдохнуть, одр под ней уже превращается в горящие угли, в прокрустово ложе. А ты, мысль, откуда ты забрела в человека, в его крошечное тело? Что может быть мучительней тебя, всякая твоя пропасть проникает ниже бездны, всякая твоя скала вздымается выше видимого, всюду ты бескрайняя и бесконечная. А ты, чувство, близнец ли ее, или предок, или потомок, или родитель?
Много трещин в уме человеческом, много расселин в сознании человеческом, еще более в сердце человеческом. А они кошмарнее и страшнее всех пропастей в мире около человека. Откуда они? От зла нашего, людского, человеческого; от греха нашего людского, человеческого. Ибо грех – это и есть землетрясение, так как грехи это и есть землетрясения, переворачивающие всю душу, и ум, и сердце и образующие в них каменистые ущелья, расселины, скалы. И мы скитаемся по ним, по своим внутренним бездонным развалинам. При этом всякий грех – болезнь ума, болезнь сердца, болезнь души, болезнь, всегда рождающая из себя смерть и все, что смертно. Но сверх всего всякий грех – ад, до тех пор пока он в сердце, в душе, в уме. Кто этого не ощущает, еще не воспитался в человека, его мысль еще полна непрестаемаго греха и питается лестьми своими (2 Петр 2: 14. 13). Всеми своими силами грех совершает одно: обезбоживает и обесчеловечивает человека. Ибо грех тем и есть грех, что вся его природа против Бога, и не желает Бога, и вытесняет все Божие, все божественное. Но вытесняя из человека Божие и божественное, грех прежде всего вытесняет из него все, что делает человека существом дорогим и божественно драгоценным, существом непреходящим и божественно бессмертным. Процесс обезбоживания человека в то же время всегда есть процесс обесчеловечивания человека. По сути, это двуединый процесс. В нашем земном мире очевидна реальность: чем меньше Бога в человеке, тем меньше человека в человеке. А в безбожнике есть ли человек вообще? Безбожник – всегда неминуемо и без-человек, а тем самым и не-человек.
