Хотя в этой работе он прямо и не касается темы о философии нагуа, в ней содержится ряд ссылок о характере мысли и культуры нагуа, а также новый объективный метод их изучения. «По случаю написания своей работы, — говорит он в «Вводном возражении», — я был вынужден размышлять над тайнами и научными сообщениями индейцев и использовать для их объяснения, особенно в первую и вторую эпоху, их собственные понятия...»
Руководствуясь таким критерием, он наряду с другими вопросами должен был изучить нагуаские символы четырех времен года, календарь, астрономию и метафоры, содержащиеся в языке нагуатл, который, по мнению Батурини, «по своему изяществу» ¡превосходит латинский{[58]}, а также песни и поэмы, о которых он говорит, что «тот, кто начнет их изучать, найдет в них ,остроумнейшие рассказы, сотканные из возвышенных метафор и аллегорий»{[59]}.
К большому нашему сожалению, Ботурини не смог использовать огромное число документов{[60]}. Несмотря на это, его имя всегда останется символом для тех, кто стремится понять самые человеческие стороны культуры нагуа.
Клавихеро
Фигурой еще более значительной в деле изучения культуры и древних традиций нагуа, чем Ботурини, является иезуит Франциско Хавиер Клавихеро (1731— 1787). Его основной труд «Древняя история Мексики», задуманный и начатый в Мексике, был опубликован, в связи с изгнанием иезуитов в 1767 году, в Италии — в Болонье{[61]}.
Большая заслуга Клавихеро в изучении мысли и культуры древних мексиканцев состоит в том, что он подытожил и упорядочил как в «Древней истории Мексики», так и в своих «Диссертациях» все, что рассказывают первые хронисты и историки о религиозных идеях индейцев, их концепциях высшего существа, о хронологиях, космогонических мифах, обращениях. Этим вопросам он посвящает всю VI книгу своей работы; кроме того, в VII книге он рассматривает их систему воспитания, законы, организацию, язык, поэзию, музыку, медицину, живопись и т. д.
особый интерес представляет и то, что пишет Клавихеро в своей шестой «Диссертации», касаясь характера мексиканского языка, «...утверждаю, — говорит он,— что нелегко найти язык более пригодный для рассуждения на метафизические темы, чем мексиканский., ибо трудно назвать другой язык, в котором бы содержалось такое большое число абстрактных названий, как в этом. Чтобы удовлетворить любопытство читателей и дать образец этого языка, приведу здесь несколько слов, обозначающих метафизические и моральные понятия, доступные (даже для самых невежественных индейцев»{[62]}.
Несмотря на эти верные замечания, необходимо признать, что Клавихеро не изучил философию нагуа в строгом смысле. Однако из всей совокупности приведенных им данных о мифах, религии, искусстве и культуре вообще возникает живая общая картина мира, такая, какой должны были видеть ее древние мексиканцы. Объективность и нескрываемый «мексиканизм» Клавихеро превращают его «Древнюю историю Мексики» и его «Диссертации» в первую серьезную попытку использовать большую часть источников с целью полного воспроизведения картины культурной жизни народов нагуа.
Такой интерес к научному познанию древней мексиканской культуры вскоре нашел последователей, некоторые из них являются иностранцами, как, например, великий Гумбольдт, который неоднократно показывает, особенно в работе «Вид на Кордильеры и памятники туземных народов Америки», гуманистическое стремление полностью понять образ жизни ацтеков и их мировоззрение{[63]}.
После Гумбольдта справедливо упомянуть по крайней мере лорда Кингсборо, который в своих «Antiquities of Mexico» (Лондон, 1830—1848) сделал доступными для основных библиотек мира многие индейские кодексы в изумительной репродукции.
Однако, несмотря на такое число работ и публикаций, мы вынуждены признать, что для установления первых попыток специфического изучения того, что составляет нашу тему: философия нагуа, — нам необходимо обратиться почти к концу XIX века.
Ороско и Берра
Дон Мануэль Ороско-и-Берра был первым, кто в своей «Хронике хроник», как назвал Икацбалсета его «Древнюю историю и историю завоевания Мексики», посвятил целую книгу исследованию мифов и мысли нагуа, включая и изложение их философских взглядов{[64]}.
