О том, что собиратель их был индеец, мы ясно видим по некоторым грамматическим ошибкам, допущенным в тех редких случаях, когда встречаются испанские слова. Из указания, содержащегося в одном из примечаний, ясно видно, что песни предназначались для духовного лица. Нельзя точно установить, для кого именно; хотя некоторые склонны думать, что они собирались для отца Саагуна, но в такой же мере можно предположить, что это делалось для отца Дурана, который тоже занимался подобным делом, о чем свидетельствует его «История Индий», являющаяся не чем иным, как переводом старых мексиканских рукописей. Наконец, это мог быть один из тех священников, работы которых погибли.
Некоторые легкомысленные исследователи, обнаружив песни, относящиеся к эпохе после Кортеса и имеющие христианский налет, а также встретив ряд исправлений и добавлений, где упоминаются христианские персонажи, решили, что эта работа сделана в период после конкисты и, следовательно, лишена документального значения для изучения поэзии предшествующего периода. Смысл и характер этих поэм, как сможет судить сам читатель, полностью созвучны с идеями племен нагуа, а исправления настолько не соответствуют им, что сами подтверждают подлинность этих поэм»{[36]}.
В заключение укажем на то, что в «Песнях» повторяется аналогичное явление, наблюдавшееся в философско-религиозной мысли Индии и даже у некоторых греков, как, например, у Парменида: ученый выражает свои мысли в стихах; метафора и поэзия служат ему для передачи того, что он открыл, размышляя в одиночестве. Поэтому, как мы докажем в нашем исследовании, «Песни» представляют собой богатейшие залежи философских взглядов нагуа{[37]}.
Гуэгуэтлатолли, или назидания стариков
Под этим названием объединены несколько источников различного происхождения, по своему содержанию полностью относящихся к доиспанскому периоду. Это дидактические беседы или наставления для внушения идей и моральных принципов как детям в Калмекак или в Телпочкалли, так и взрослым по случаю чьего-либо бракосочетания, рождения или смерти и т. д.
Под названием «Гуэгуэтлатолли, документ А»{[38]}Гарибай опубликовал собрание изречений, или коротких речей, на языке нагуатл (перед мертвым королем и т. д.), в которых можно обнаружить немало моральных идей, имеющих громадное значение для понимания этики нагуа. Об их подлинности и историческом значении Гарибай подробно говорит в своей вводной статье к упомянутому «Гуэгуэтлатолли».
Имеются также и другие более важные собрания Назиданий или «Гуэгуэтлатолли», которыми мы обязаны фрай Андрес де Олмосу. Незначительная часть из них была включена в его работу «Искусство», опубликованную в Париже в 1875 году{[39]}. Остальное уже было опубликовано фрай Хуаном Баптистой, отдавшим их в печать в 1600 году в довольно сокращенном испанском переводе{[40]}.
Оба сборника содержат наряду с христианскими идеями, явно интерполированными в первоначальный текст, предназначаемый для заучивания наизусть в Калмекак, всю подлинную моральную философию индейцев. В них есть также обширный материал, достаточный для того, чтобы составить представление о понимании нагуа потусторонности, свободы воли, человеческой личности, добра и зла, а также социальных обязанностей и договоров.
«Кодекс Чималпопока (Анналы Куаутитлана и Легенда о Солнцах)»
То, что аббат Брасэр де Бурбург назвал «Кодексом Чималпопока», а Ботурини «Историей царств Колуакан и Мехико», состоит из трех документов различного происхождения: «Анналы Куаутитлана» на языке нагуатл, принадлежащие неизвестному автору; «Краткое описание богов и ритуалов язычества», написанное на испанском языке бакалавром дон Педро Понсе; анонимная рукопись 1558 года на языке нагуатл, которую Пасо-и-Тронкосо назвал «Легендой о Солнцах».
Нас интересует здесь главным образом первый и третий из этих документов. «Анналы Куаутитлана», состоящие из нагуатлских текстов, собранных до 1507 года, являются одним из самых ценных документов коллекции Ботурини. Они упоминаются в приложении к работе Ботурини «Идея о новой Всеобщей истории Северной Америки» (Мадрид, 1746) среди других, собранных им книг и рукописей. Кроме того, мы знаем, что оригинал упомянутой рукописи ранее принадлежал дону Фернандо де Альва Ихтлилхочитл. И хотя они составлены в Куаутитлане и поэтому известны как «Анналы» данного народа, в действительности же, как убедительно показал Роберт X. Барлоу{[41]}, содержат различные рассказы о Тецкоко, Теночтитлане, Чалко, Тласкале, Куаутитлане и т. д. С нашей точки зрения, особый интерес представляют некоторые тексты, связанные с образом Кетцалкоатла, его поисками высшего начала и т. п., а также рассказ о Солнцах, отличный от «Рукописи 1558 года» и др. Все это дает возможность утверждать, что для изучения мысли нагуа «Анналы» представляют собой документ первостепенной важности.
