Передо мной появился громила в короткой стрижке и наплечными ремнями с кобурой под мышкой, рядом оказалась суховатая молодая женщина. Ее черные волосы спускались ниже плеч и переливались под светом. На ней брюки, рубашка и револьвер на поясе.
- Вот ваш подопечный, - указывает на меня адвокат, - следите за каждым шагом.
- Все будет в порядке, мистер Годой, - басит парень.
- Отлично. Берите его и без шума отвезите к Марте в дом. У тебя все готово, Марта?
- Все.
- Тогда я вам позвоню. Пока.
Адвокат уходит, а эти рассаживаются передо мной, рассматривают и молчат.
- Это правда, что ты русский и недавно из России? - вдруг спрашивает Марта.
- Правда.
- Тебе не повезло.
- Почему?
- Я не люблю русских.
- А вам тоже не нравятся русские? - обращаюсь я к парню.
- А мне все равно, что черные, что белые, сказано охранять, значит буду охранять. Марта, где у тебя скотч? Пора этому типу заткнуть рот.
Мне заклеивают рот, развязывают, освободив от кресла, потом накидывают наручники и толкают к двери.
- Пошли, бедолага.
В доме у Марты светлый подвал. Там кровать, стол, несколько стульев, а за маленькой дверью умывальник и толчок. Меня освобождают от оков и скотча.
- Будешь зря стучать в дверь или кричать, - презрительно говорит Марта, - ноги обломаю.
- Хоть бы телевизор был...
- Может тебе и шлюху еще сюда?
- Я не против.
- Зато против я. Скажи спасибо, что жив. Пошли от сюда, Джони.
Прошла спокойная неделя. Меня не били, сносно кормили и практически не разговаривали. Но в этот день открылась дверь и на пороге я увидел Макенроя и его адвоката.
- Да это же, Алекс, - наигранно воскликнул Макенрой. - Здравствуй, Алекс.
- Здравствуйте, мистер Макенрой.
- Тебя вся Америка ищет, а ты оказывается прячешься от всех здесь.
- Да, если бы еще не два охранника, что приставил ко мне ваш адвокат, то все бы выглядело весьма правдоподобно.
- Разве тебя кто-нибудь обижал? Выглядишь молодцом. Как ты думаешь, Генри, хорошо он выглядит?
- Хорошо. Побриться ему и совсем жених.
- Вот, вот, вот и я так думаю. Хватит от всех прятаться, Алекс. Через два дня у тебя свадьба, а ты сидишь здесь в подвале.
Я чуть не задохнулся от такой наглости.
- Мистер Макенрой, я здесь не по своей воле. О какой свадьбе вы говорите?
- Знаю, знаю, спрятался от всех, любовь понимаешь ли... А его невеста, моя старшенькая дочь Ирен, все слезы льет...
- Ирен? Причем здесь Ирен?
- Нехорошо, молодой человек, погуляли с девушкой, пора и честь знать. Ирен выйти за вас согласна, так что я рад, что вы тоже за...
- Но я не хочу женится на Ирен.
- Ничего не поделаешь. Уже все газеты расписали по всей стране о предстоящей свадьбе. Генри, дай ему почитать...
Годой достает мне газету. Действительно на первой полосе заголовки о свадьбе Ирен Макенрой с молодым бизнесменом Алексом Петрофым. Тут же выступления комментаторов и больше всего меня задела заметка одного из репортеров о слиянии интересов Дюпона и Голифакса в рынке уничтожения хладона. Неужели опять все решили без меня.
- Ну как? - спрашивает Макенрой. - Убедился. Так что свадьба на носу, а ты прохлаждаешься здесь.
- Скажите, что произошло? О каком слиянии идет речь?
- Вот это деловой разговор, Алекс. Ты со своей изюминкой поставил всех на уши и Голифаксу пришлось пойти на уступки. Он такой жирный кусок пирога не захотел терять. А чтобы все выглядело пристойно, твое исчезновение объяснили страстной любовью к моей дочке. Ах молодость, молодость, какие глупости она не выкидывает. Мир между двумя компаниями должен выглядеть пристойно. Ты женишься на Ирен и слияние компаний как бы и произошло.
- Но меня то не спросили, хочу я женится или нет.
- Хочешь, хочешь. Много свидетелей, как ты ухлестывал за моей дочерью, даже твой дружок Скелбин подтверждает это...
- Скелбин? Быть не может.
- Он подъедет сюда через два часа. Убедись.
Голова идет у меня кругом. Куда я попал? Это называется капиталистическим раем. Нет, от этого надо бежать, только вопрос куда и как. Надо бы убраться на родину и спокойно доживать там безумный российский век...
- Я не женюсь на Ирен, я люблю другую.
