Разве что нос был не такой красный.
И внешностью мужичок, откровенно говоря, не вышел. Низкорослый, едва ли достающий даже до плеча рослому и статному Владимиру, весь какой-то бесформенный, с маловыразительным физиомордием неотесанного деревенского лапотника, которого неизвестно каким ветром угораздило занести в город. Этакий трактористсамоучка.
На физиомордии значились подслеповатые водянистые глазки, изрядно отвисшая нижняя губа (прямо как у французских королей из семейства Бурбонов), а также длиннейший, нелепый и изрядно скошенный набок нос из завидной категории "шнобелей".
Этим-то носом он и крутил с крайне озабоченным видом — так, как это делает, скажем, домашний хомячок, обнюхивая интересующую его вещь.
Можно сказать, что единственным светлым пятном во всем его сереньком и непривлекательном обличье была огромная сверкающая лысина, которую он, отдуваясь, то и дело обмахивал платком.
Хотя нельзя сказать, что на лестничной площадке было жарко…
Незваный гость не успел даже пискнуть, как выброшенная вперед со стремительностью отпущенной пружины рука Владимира схватила его за горло и втащила в прихожую, а возле лба незадачливого посетителя замаячило дуло пистолета.
— В-в-в… — задушенно проблеял тот, а Свиридов внушительно спросил:
— Вы кто такой будете, уважаемый?
Тот, казалось, потерял дар речи, потому что только пыхтел и пучил глаза. Владимир, сочтя, что прием получился не в меру радушным, убрал пистолет, отпустил шею визитера и тычком подтолкнул его на низкую кушетку.
Тот не замедлил на нее обрушиться, тяжело, прерывисто дыша и растирая пальцами помятое горло.
Фокин критическим взглядом окинул те, с позволения сказать, опорки, которые красовались на конечностях гостя, и произнес:
— Владимир, разве ты вызывал сантехника?
— По-моему, нет, — в, тон ему ответил Свиридов.
— Вы меня не… не за того приняли, — наконец родил мужичок. — Я к… в-в-в… мгм… могу я видеть Владимира Свиридова?
— Можете, — холодно сказал Владимир.
— А где он? — тупо спросил тот.
— Вообще-то где-то в пределах этой прихожей.
— Это есть такая историческая байка, — влез Фокин. — Едет мужик на телеге, вдруг видит, скачет всадник. Здоровый такой парень. Подъезжает к его телеге и говорит: а что, мил человек, водички не найдется? Уж больно пить хочется. Тот говорит: нет, водички нет, есть квас.
Всадник выпил, крякнул, усы вытер, да и говорит: "Хороший у тебя квас, мужик. А хочешь, я тебе за твою услугу царя покажу? Петра Алексеевича".
Мужик кипешнулся, говорит: "Конечно, хочу. А где"?
"А вот приедем сейчас в поле, там будет много военных людей. Там царя и увидишь".
"Да как же я его узнаю-то?" — говорит мужик. "А очень просто. Все будут без шапок, один царь в шапке".
Ну ладно. Приехали в поле, все увидели мужика и всадника и тут же сняли шапки. Мужик пялит глаза, пялит, а никого в шапке и не видит.
"Да где же царь?" — "А ты получше посмотри. Смотри — все без шапок, только мы двое в шапках. Значит, кто-то из нас царь".
Свиридов ухмыльнулся. Затрапезный гость поднял на него глаза и выговорил:
— Так это что… это вы?
— Ваша догадливость, дорогой посол, не знает границ, — с интонациями Леонида Куравлева в роли Жоржа Милославского ответил Свиридов.
Мужик воззрился на него так, как будто увидел по меньшей мере мумию царя Тутанхамона, вышедшую из гробницы по грибы.
— Я от Валерия Леонидовича, — наконец сказал он.
— А Валерий Леонидович вам, случаем, не говорил, что я сейчас не работаю? — спросил Владимир.
— Он говорил, что вы могли бы помочь мне лучше всех в этом городе. Что вы специалист очень высокого класса.
— А на чем я специализируюсь, он, случаем, не говорил? — проговорил Свиридов, и в его голосе прозвучала откровенная нотка угрозы.
Мужичок поежился.
— Ладно, проходите в комнату, — сказал Владимир. — Разувайтесь. Сейчас разберемся.
Пока человечек освобождал свои нижние конечности от "опорок", Свиридов прошел в комнату и, взяв радиотелефон, быстро набрал номер Валерия Маркова, в определенных кругах более известного под именем Китобой.
— Але, — раскатился в трубке сильный неторопливый голос. — Слушаю вас.
