Асфальт усеяли пластиковые стаканчики и мини-термосы из-под пива. Нестройные голоса тянули гимн «Кабальерос»: «Мы и только мы». К ним с воодушевлением присоединились Трэш и Сидхартха. Людской поток, направляющийся к «Стэдион-Арена», подхватил Самарина, Шура, Трэша и Сидхартху и втиснул в омнибус на воздушной подушке. Клацнули двери, и омнибус, задевая полосатым брюхом зеленые верхушки пихт, поплыл мимо деревянных высоток, бегущей наперегонки детворы и влекомых ветром разноцветных воздушных шариков с рекламой новой пены для бритья.
Огромная толпа брала штурмом ворота «Стэдион-Арена». Над ней бесновались флаги «Кабальерос» и «Супережей». У самого спортивного сооружения бесформенная человеческая масса начинала приобретать стройность и внутреннюю структуру. Она разделялась на зеленые и синие ручейки, направлением и толщиной которых незаметно, но решительно управляли полицейские в кричащей красной форме. Шур уже успел купить где-то зеленые шарфы с эмблемой «Кабальерос», и теперь они полностью слились с толпой. Самарин, больше привыкший находиться в небольших коллективах либо в замкнутом пространстве орбитальных станций, несколько растерялся. Он все время боялся упустить из виду своих путников, которые в отличие от него чувствовали себя как рыба в воде. Они на ходу передавали ему какую-то снедь и пузырящиеся напитки. Периодически зеленый поток выкрикивал что-то эмоциональное и агрессивное. Синий поток отвечал дружным ревом, и с обеих сторон летели пластиковые стаканчики и разноцветные фантики. В такие минуты полицейские усиливали свое давление на толпу. Когда Самарину показалось, что он полностью потерял ориентацию, в глаза ему ударил ослепительный свет, загрохотали тамтамы, усиленный динамиками бодрый голос провыл невнятную, но оглушительную фразу. Самарин почувствовал, что его усаживают на твердую и скользкую поверхность. Прямо перед ним далеко внизу находилась крохотная баскетбольная площадка, на которой выделывали пируэты практически голые девицы. В центральном круге стоял человек с микрофоном в руках и орал дурным голосом. Слов Самарин разобрать так и не смог, но, похоже, это мало кого волновало. Атмосфера была накалена до предела. Самарин с удивлением отметил, что Сигизмунд Трэш очень нервничает. Видимо, матч действительно имел для него огромное значение. Правда, смотрел он почему-то не на площадку, где команды уже готовились вступить в игру, а куда-то в сторону. Шур наклонился к Самарину и проорал ему прямо в ухо:
– Сигги чувствует себя не очень-то уютно. Он привык смотреть матчи из ложи VIP.
Самарин не обратил на эти слова никакого внимания, его взгляд был прикован к площадке, где происходило что-то странное. Все игроки стартовой пятерки «Супережей» выглядели довольно необычно. Сначала Самарин не понял, с чем это связано, но постепенно до него дошло, что пятеро темнокожих гигантов были абсолютно одинаковыми. В смысле телосложения и фигуры. Он повернул изумленное лицо к Трэшу. Сигизмунд Трэш трясся от ярости.
– Это черт знает что такое! – прошипел он. – Пятеро Шакил О?Нилов! А меня лишили лицензии за то, что я пытался клонировать Майкла Джордана в пяти экземплярах. Эта сволочь – Спилмен Раш – лично мне сказал: одна лицензия – один Джордан. Вот скоты!
– Пятеро Шакилов сметут кого угодно! – весело закричал Эдвард Шур, потирая руки. – Посмотрим-посмотрим!
– Шакил и сын Шакила! – зло пробурчал Трэш. – Пятеро центровых, пятеро О?Нилов. Снесут кого угодно? Может быть. Но только не пятерых Майклов Джорданов. Джордан велик.
– Велик-то он велик. Но только где ты возьмешь пятерых Джорданов? Нет их у тебя! Я лично поставлю на «Супережей»! – уверенно заявил Шур и щелкнул пальцами. Перед ними возникла полуголая девица в кружевном фартуке. Шур сунул ей несколько зеленых купюр и получил пластиковую карточку с двумя кнопками. Такую же карточку приобрел Сигизмунд Трэш.
– Электронная карта для ставок, – объяснил Самарину Шур и нажал на синюю кнопку.
– Предатель! – немедленно отреагировал Трэш, утапливая зеленую кнопку.
– Прекрати злиться, Сигги. Просто мне жалко своих денег.
