– Любопытно! Хузе всего как раз те зубы, которые, не болят, не болят, а потом вдруг как заболят, как заболят. Уз вы мне поверьте.
– У меня совсем другое. По правде сказать, зубы у меня замечательные.
– Сто зе тогда с вами?
– У меня отломился кусочек зуба.
– И вы говорите, сто зубы у вас замецательные! Замецательные зубы не кросатся.
– Иногда самый лучший зуб обломится.
– Отцего зе он у вас обломился?
– Не знаю, – ответил Фердинанд, – никак не могу сообразить, отчего обломился.
– Мозет быть, короцка хлеба?
– Нет.
– Мозет быть, зесткий бифстекс?
– Нет.
– Мозет быть, проволоцка в хлебе?
– Нет.
– Мозет быть, хрясик в колбасе?
– Хрящик – пустяки.
– Для кого как, – покачала головой дама. – Я, например, цетырнадцать лет назад сломала себе зуб колбасой.
– Колбасу я давно не ел.
– Это невазно, ели вы ее или нет. Все равно нузно идти к врацу. А то будет хузе.
Послусайтесь меня.
– Вы правы. Только я ни одного врача здесь не знаю.
– Сейчас дам вам адрес. Он зивет недалеко отсюда. Доктор Дивро. Цудесный целовек. Все-таки интересно обо сто вы сломали зуб?
– Вспомнил! – торжествующе крикнул Фердинанд. – Я сломал его о воров.
– Простите, позалуйста, – удивилась дама, – не хотите ли вы сказать, сто вы питаетесь ворами?!
– Я их не ел, я их ловил, – с достоинством ответил Фердинанд.
– Зубами? – осведомилась дама, и в голосе ее послышалось недоверие.
– Да, пришлось зубами. Их было двое – не удивительно, что зуб не выдержал и надломился.
– Возможно, – сказала дама и капельку отодвинулась. Она знала, что сумасшедшим ни в коем случае нельзя возражать. – Непременно сходите к доктору Дивро. До свидания, мне узе пора.
Про себя она подумала:
"Надо уносить ноги, опасный псих. Привязется есе… Сто мне тогда делать?"
Ускоряя шаг, шла она по аллее, а мысли ее шепелявили больше обыкновенного.
Фердинанд остался один.
"Надо, пожалуй, сходить к врачу, – подумал Фердинанд, ловя себя на том, что непрестанно водит языком по зубам. – Ведь не могу же я всю жизнь щупать и щупать языком зуб. Может, доктор поможет. Раз, два, три вста-вай, Фердинанд! Пошли к доктору Дивро", Доктор Дивро оказался на редкость обаятельным человеком. Все в городе хорошо его знали, поэтому Фердинанд отыскал его дом без труда.
В приемной было много народу. Фердинанд уселся на единственный свободный стул возле стены. Лица у ожидающих были очень серьезные. Ни смеха, ни шуток, никто не рассказывает анекдотов. Все думают только об одном: о том, что ждет их за дверьми кабинета, где принимает доктор Дивро и где рано или поздно окажутся и они.
Фердинанд впервые в жизни попал на прием к зубному врачу. Легко ли сохранить серьезность? Ему стоило большого труда не фыркнуть прямо в лицо этим перепуганным людям. Никогда еще за всю свою жизнь не приходилось видеть сразу столько серьезных людей. "Надо что-то предпринять, – решил Фердинанд, – не переношу грустных людей". В тишине приемной послышался его голос:
– Скажите, вы умеете давать лапу?
Он обратился с этим вопросом к своему соседу, старичку, похожему не то на директора, не то на профессора, а может быть, даже на академика.
– Не понимаю, что вы имеете в виду, – ответил очень серьезно старичок.
– Я имею в виду лапу. Вот я, например, – пояснил Фердинанд, – умею давать и правую, и левую.
– Ну и давайте себе на здоровье.
– Ничего не выйдет. Вы думаете, это так просто? Можно ли дать лапу самому себе?
Лапу можно дать только кому-нибудь. Я, например, могу дать вам, вы мне.
Больные начали улыбаться.
– Вот вам моя лапа, – сказал Фердинанд. – А теперь дайте мне свою.
Старичок, поколебавшись, протянул Фердинанду руку. – Пожалуйста.
– Превосходно! – воскликнул Фердинанд. – Вы делаете это замечательно. А теперь дайте лапу вон той даме. И больные, изнемогая от смеха, стали давать друг другу лапы.
Когда доктор Дивро открыл дверь кабинета, чтобы крикнуть: "Следующий!" – он увидел в своей приемной толпу хохочущих людей. Посреди комнаты, на полу, сидел какой-то неизвестный ему пациент и изображал собаку, которая учится служить.
Выходио это у него страшно неуклюже.
