Наклонив голову и глядя искоса и исподлобья на заседателя, он сказал:
- Можно мне уже идти, Степан Осипович?
Заседатель повернулся в его сторону и, откинувшись назад, некоторое время смотрел на незнакомца строго и холодно...
- Нет-с, нельзя, Кондратий... забыл, как по батюшке, - сказал он сухо. - Мы с вами еще не кончили нашего разговора...
- До коих же пор... в сам-деле? - пробурчал незнакомец угрюмо. - Стою, стою...
- Я, быть может, вам помешал? - сказал я, делая движение, чтобы подняться.
- Нисколько... Пожалуйста!.. У нас с этим господином нет никаких секретов... Даже совершенно наоборот... Дело наше, можно сказать, получило широкую огласку...
Мне показалось, что в последних словах прозвучал оттенок некоторой злости, но затем заседатель небрежно протянул руку, взял номер лежавшей на столе газеты и подал его мне.
- Посмотрите вот здесь... отчеркнутое место. Как вам понравится?..
Газета была сибирская, но выходила в столице. Отчеркнутое место заключало в себе сообщение о циркуляре, который волостной писарь Шушминской волости N-ского округа разослал по деревням "в руководство на случай военного могущего произойти столкновения". За много лет до действительной китайской войны газеты заговорили как-то о недоразумениях на китайской границе. Недоразумения были улажены, но волостной писарь отдаленной волости, очевидно, большой дипломат, счел нужным и с своей стороны принять участие в инциденте. Он разослал по деревням циркуляр, в котором предлагал "подведомым старшинам, сотским, а равно прочей мелкой власти" внушать населению полное спокойствие. "Я же, со своей стороны, - так заканчивался этот циркуляр, - за благо признаваю, в силу облекаемой власти и политического равновесия, как равно и высшего соображения причин, клонящих намерение к строжающему нейтралитету, то имеешь ты, старшина (имярек), с прочею низкою властию приложить всемерное старание под страхом в противном могущем быть случае наистрожайшего штрафования, не исключая личной прикосновенности по закону и свыше... Подлинный подписал писарь Кондратий Замятин".
Самому ли Кондратию Замятину пришла в голову эта горделивая идея, или ее внушил ему какой-нибудь юморист из ссыльных, - сказать трудно; но имя Кондратия Замятина на время всплыло в сибирской и столичной печати.
- Да-с! Вот не угодно ли? - сказал Степан Осипович, когда я с невольной улыбкой положил номер на стол. - Подлинный подписал Кондратий Замятин - это вот они-с... Не угодно ли полюбоваться... Бисмарк Шушминской волости... Объявляет войну и мир и поддерживает политическое равновесие.
Кондратий Замятин повернул голову так круто, что казалось, он свернет себе шею, и в его лице, в глазах, даже в позе виднелось выражение сконфуженности и вместе упрямства. Такой вид должны были иметь в доброе старое время великовозрастные богословы и философы, которым предстояло ложиться под "учительную" лозу отца ректора...
- Можно... уйти?.. - процедил он опять, и губы его сложились в такую складку злости и обиды, что мне стало несколько жутко.
При этом что-то в его голосе показалось мне очень знакомым. В моей памяти встала вдруг вчерашняя темная ночь на льду затона, холодный ветер с изморозью, мое полупробуждение и огромный силуэт всадника, возвышавшийся над горами... Я невольно спрашивал себя, действительно ли этот человек, уничтожающийся теперь под взглядом заседателя, тот самый, который явился мне вчера таким титаном?.. И я подумал, что Степан Осипович несколько неосторожно злоупотребляет преимуществом своего положения над этим верзилой, который может расплющить его одним движением своей жилистой лапы...
- То-ро-опитесь? - сказал заседатель с уничтожающим сарказмом в голосе... - Сочинять министерские циркуляры?.. Или...
В глазах Кострова пробежало что-то быстрое и холодное, как змейка.
- Или с-строчить доносы вашему куму, исправнику?.. Нет-с, господин Замятин, на этот раз вы от меня дешево не отделаетесь. Я не посмотрю на ваших кумовей и на все ваши шашни... Сделайте одолжение... Сколько угодно! Пишите, выдумывайте, лгите... А пока...
