Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции - страница 122

.

Но переговоры не привели ни к чему. Предложение Фонтена — дать беглецам безопасное убежище — парализовалось вполне его заявлением, что он не получил от короля полномочий вести переговоры насчет свободы культа, что он и не может, поэтому, гарантировать им свободы совести[1052]. Ответ послов был вполне достоин истых кальвинистов. «На таких условиях мы не можем согласиться ни выйти из города, ни впустить вас в него. Мы бежали из Сансерра, спасаясь от смерти, и бежали лишь затем, чтобы сохранить и нашу жизнь, и свободу нашей совести. В этом нет ничего преступного, мы не нарушили эдиктов короля». — «Вы отказываете мне, — ответил Фонтен. — Так я знаю, как я должен поступиться выполню волю и намерение короля[1053].

Переговоры были прерваны, и послы вернулись в город…

«Жирная буржуазия» поняла, что дело проиграно, что надо искать новых средств, чтобы достигнуть цели. Ее решение — изгнать беглецов — было твердо принято, и она недаром в течение всего этого времени находилась в постоянных сношениях с Фонтеном. Она решилась ввиду затруднительности своего положения прибегнуть к крайней мере и изменой добиться того, чего она могла достигнуть мирным путем. Если солдаты не были па ее стороне, то зато она владела замком, держала в своих руках все управление городом. Юлий Бертон и Симон Шарлелюше были еще прежде избраны городом губернаторами замка, а они принадлежали к «жирной буржуазии», были преданы вполне ее интересам[1054]. Благодаря их ревности в исполнении служебных обязанностей, замок был изобильно снабжен и боевыми, и съестными припасами. Нужно было только «жирной буржуазии» поселиться в замке и впустить в него тайком войско Фонтена, и ее господство в городе было бы тогда вне сомнения.

30 «жирных буржуа», в числе которых были и эшевены, составили заговор и назначали ночь с 9 на 10 ноября, как время, в которое план их должен быть приведен в исполнение.

Дело было поведено с замечательным искусством, и только беглецы смутно догадывались, что что-то происходит в городе, но что — они не знали. Уже за несколько дней пред 9 ноября «жирная буржуазия» стала перевозить свои товары и имущество в замок, и рискнула даже запереть ворота, ведущие в замок. Она была вполне уверена в победе, и беглецам, обходившим ночью дозором около замка, не раз приходилось слышать, как насмехались над ними «жирные буржуа», запершиеся в замке[1055]. Это еще более увеличивало их подозрительность и заставляло принимать меры предосторожности. Капитан Ла-Флер иногда посещал лично замок, чтобы удостовериться, не открыты ли ворота, заложенные когда-то горожанами в виду осады. Но он ничего не находил подозрительного. Дело измены было ведено так хорошо, что угадать, в чем оно заключалось, с которой стороны опасность, было совершенно невозможно. Большинство горожан было совершенно успокоено заверениями буржуа-заговорщиков. Если переноска имущества в замок и возбудила подозрение, то речи «жирных буржуа» уничтожили его. «В городе, — так оправдывались они, — скопилось много беглецов, и мы не считаем ни себя, ни свои имущества в безопасности. Беглецы угрожают нам, и мы укрываемся в замке. Но мы никогда не изменим ни церкви Божией, ни городу, который вскормил нас»[1056]. В глазах горожан эти уверения казались вполне искренними, а беглецов успокаивало то обстоятельство, что забитые ворота, единственный путь, по которому можно было ввести войско в замок, были нетронуты.

Это было заблуждение. Именно с этой-то стороны и условлено было впустить войско Фонтена. Виноградники, уступы горы и развалины церкви представляли с этой стороны наиболее удобные места, чтобы скрыть войско, и отряд, под начальством Ракана, брата Фонтена, расположился в этой местности. В полночь 9 ноября он должен был войти в замок.

Но «жирные буржуа» сами испортили дело. Вполне уверенные в удачном исходе предприятия, они отказались впустить стражу, которая явилась вечером 9 ноября пред воротами замка. Отказ сделался известным, и пред воротами собралось много беглецов. Их подозрения воскресли с новою силою. Напрасно буржуа отрицали верность сообщения, напрасно указывали на поздний час, в который было заявлено требование пропуска, — их заставили отпереть ворота и впустить отосланную стражу вместе с молодым Мартина, на верность которого беглецы рассчитывали. Этого мало. Подле замка был поставлен отряд под предводительством Ла-Флера, а капитану Пакелону (