Затем Кунц при активной поддержке председателя горсовета Подшивалова, громогласного бывшего замполита, без консультаций со мной назначил глав семи районов города – в основном, из числа довольно серых чиновников. У одного из них фамилия была Козлов, на что «Прикамские вести» откликнулись материалом под заголовком «Кунц и семеро козлят». Я был вынужден сам позвонить Кунцу, извиниться за бывших коллег и пригласить Роберта Генриховича стать постоянным участником еженедельных совещаний «областного штаба» (я, заместители, Курбацкий и начальник облфинуправления Пирожков). Кунц согласился.
Неожиданно нашелся подходящий кандидат на должность заместителя главы администрации по промышленности. Это был «человек с улицы» в прямом смысле слова – Стрельников встретил его в парке, где любезнейший Сан Саныч по воскресеньям имел обыкновение прогуливаться со своим внуком. Алексей Васильевич Вахрушев, бывший второй секретарь горкома партии, был безработным. Пока партийцы приходили в себя и трудоустраивались после августовского шока, Вахрушев доучивался в Академии общественных наук, и, соответственно, приехал «к разбитому корыту». В горкоме Вахрушев курировал как раз промышленность, и основной карьерный путь Алексей Васильевич проделал на крупнейшем в области заводе имени Куйбышева, быстро пройдя ступени от мастера-наладчика станков с числовым программным управлением до главного технолога предприятия. Ранее Вахрушев со Стрельниковым пересекались часто и плодотворно, в связи с чем Сан Саныч описывал безработного экс-секретаря в самых радужных красках. Я Вахрушева знал шапочно – несколько лет назад брал у него интервью о рыночных веяниях в партийном руководстве прикамской индустрией. Впечатления остались хорошие – собеседник был откровенен, компетентен, явно трудолюбив (разговор происходил в субботу; в пустом гулком здании горкома, похоже, работал только он), одновременно и моложав, и солиден. Тогда Алексей Васильевич лично заварил чай (секретарши не было) и угостил меня вкусными сушками с маком. А сейчас я сполна отплатил ему за тогдашнее гостеприимство, сразу же после смотрин подписав постановление о назначении Вахрушева своим замом по промышленности.
В тот же день я «нашел женщин» – взял к себе обеих секретарш первых приемных из ликвидируемых облисполкома и обкома КПСС. В своей приемной я ввел двухсменку – утренняя секретарша работала с 7 до 15.30, вечерняя – с 15.30 до полуночи. Кроме того, я распорядился, чтобы по ночам в приемной постоянно находились оперативные дежурные на случай непредвиденных обстоятельств. «Ночными губернаторами» стали три крепких пенсионера из старой аппаратной обоймы, которые знали всю областную верхушку и, согласно моим инструкциям, в случае срочной необходимости бестрепетно будили по ночам любых начальников.
Мои секретарши представляли собой каскадную пару. По наследству от Румянцева мне досталась Людмила Григорьевна, давно перешагнувшая пенсионную планку. Соображала она хорошо, печатала плохо. Бывшая первая леди обкома КПСС Варвара была на сорок лет моложе своей сменщицы, обладала яркой внешностью, грудным хрипловатым голосом и пулеметной скоропечатью. С интеллектом и кругозором у нее, правда, были проблемы, что, впрочем, компенсировалось легким характером, здоровым чувством юмора и стремлением к самосовершенствованию. Правда, совершенствовала она, в основном, свою и без того выразительную внешность, но не забывала и про толковые словари, и про словари ударений, и про другие полезные для секретарш издания. С точки зрения исполнительской и общей дисциплины и «пионерка», и «пенсионерка» были безукоризненны.
Контроль за исполнением своих поручений я возложил на Людмилу Григорьевну. Я опасался, что мои распоряжения втихаря будут игнорироваться, поэтому на всех более-менее значимых бумагах, пересылаемых исполнителям, рисовал большую букву «К» («контроль») с цифрой, указывающей количество дней, отпускаемых на исполнение. Больше трех дней я не давал. К срочным документам я прикреплял бумажку с косой чертой, проведенной толстым красным фломастером. Это ноу-хау я позаимствовал из опыта работы партийно-советского аппарата. Такая бумажка означала: «Отложи все и занимайся только этой проблемой». По бумажкам с красной чертой, например, в свое время шло материально-техническое снабжение строительства Волжского автомобильного завода. Возможно, красными бумажками я немного злоупотреблял (Стрельников ворчал, что я его издергал срочными поручениями), но я свято верил в формулу одного из столпов западного менеджмента: «Качество решения не зависит от количества времени, затраченного на подготовку этого решения».
