В любом случае и события в Венгрии, и события в Чехословакии, и развал СССР (недаром Борис Ельцин как-то признался, что из всех радиостанций он слушал в основном «Свободу») дают возможность судить о степени влияния американских радиостанций на умы и души жителей Восточной Европы… Затраты ЦРУ вряд ли подаются исчислению. Я думаю, в тот период США израсходовали на «холодную войну» от 100 до 150 миллиардов долларов»[35].
Фактом остается то, что передачи доклада Хрущева о культе личности Сталина на волнах радиостанций «Свободная Европа» и «Свобода», вызвали стремительный и бурный рост антисталинских, антисоветских и антикоммунистических настроений и проявлений как в самом СССР, так и в других социалистических странах, особенно в Польше, а затем и в Венгрии.
По стране поползли самые невероятные слухи о культе личности, о злоупотреблениях собственного партийного руководства, что, как известно, привело к попытке вооруженного мятежа против власти Венгерской Народной Республики в конце октября 1956 г.
Под напором все усиливавшейся критики, первый секретарь ВПТ Матьяш Ракоши, «лучший венгерский ученик Сталина», был вынужден в начале июля оставить свой пост.
Однако, несмотря на предпринимавшиеся правительством Венгрии меры, эскалацию политического кризиса предотвратить не удалось.
Андропов предупреждал Москву об углублении политического кризиса, неприятии партийным руководством мер к стабилизации обстановки в стране, что только способствует углублению кризиса.
Например, сменивший в июле Ракоши на посту генсека ВПТ мало известный в партии, бывший ранее министром госбезопасности Эрне Гере, в августе месяце… отбыл на полтора месяца в отпуск в Крым.
Андропов, в отличие от московских руководителей, не питал иллюзий в отношении авантюриста Имре Надя, ранее, до 1950 г. занимавшего ряд министерских постов в правительстве Венгрии, а ныне опять рвавшегося к власти.
В отличие от Андропова, Москва знала, что многие годы проживший в СССР Имре Надь был секретным агентом НКВД под псевдонимом «Володя», а поэтому воспринимала его как весьма подходящую кандидатуру для переговоров и возможных компромиссов.
Информация посла явно не стыковалась в центре: Андропов летом предупреждал об ухудшении ситуации, спецсообщения же представителей КГБ в Будапеште подчеркивали, что дестабилизирующие процессы носят поверхностный характер, а, главное, контролируются руководством страны[36].
В июле первый заместитель министра иностранных дел Андрей Андреевич Громыко[37] в разговоре с Андроповым по ВЧ-связи обронил многозначительную фразу:
— Здесь, в Москве, создается впечатление, что вы слишком много пишете.
Это был прямой намек на предстоящую отставку, а столь плачевное возвращение из первой загранкомандировки не сулило послу явно ничего хорошего.
Однако, как показали последующие события, и что самым непосредственным образом сказалось на судьбе героя нашего повествования, направлявшаяся Андроповым в Москву информация была объективной, обоснованной и упреждавшей о возможном дальнейшем негативном развитии событий, хотя и осталась «непонятой» в призванных принимать соответствующие политические решения инстанциях.
Следует, однако, при этом добавить, что ЦК КПСС и МИДу приходилось в это время одновременно решать аналогичные проблемы в Польше, а также пытаться влиять на развитие египетско-израильского конфликта, в связи с чем внимание к тревожным донесениям советского посла из Венгрии было ослаблено.
В августе, прибыв в Москву для консультаций, Андропов с удивлением узнает, что по мнению МИДа, после смены М. Ракоши и возвращения в «большую политику» И. Надя, в развитии обстановки в Венгрии не наблюдается отрицательной динамики, что кризис, по крайней мере, не расширяется, и что руководств ВПТ в принципе контролирует ситуацию.
Эта оценка соответствовала выработанной в Москве линии на отношения с венгерским руководством, особенно возлагавшимся надеждам на авторитет и благоразумие И. Надя.
Когда в начале сентября Хрущев обсуждал ситуацию с отдыхающим в Крыму Э. Герё, тот бросил:
— Ваш посол нервничает!
