Занимались также органы КГБ розыском и выдворением с территории СССР иностранцев, подозревавшихся в причастности к террористической деятельности.
В отчете КГБ об итогах оперативно-служебной деятельности за 1989 г. сообщалось, что в течение года взяты под контроль в связи с высказыванием террористических намерений 130 граждан СССР, пресечены три попытки захвата пассажирских самолетов, контролировалось поведение 140 граждан, высказывавших намерения по захвату самолетов.
Не был допущен въезд в СССР 384 иностранцев, являвшихся членами международных террористических организаций. На основе полученной информации были поставлены на контроль по въезду еще 899 иностранных граждан….
По поводу установления и розыска авторов анонимных документов, содержавших угрозы осуществления теракций, Ф.Д. Бобков отмечал, что, как показывал опыт, к ним следовало относиться серьезно, поскольку нередко их исполнители извещали о своих намерениях рассылкой анонимных требований или ультиматумов. С рассылки анонимных угроз начина В. Ильин, в декабре 1968 г. осуществивший покушение на кортеж Л.И. Брежнева. С этого же начал и А. Шмонов, стрелявший в М.С. Горбачева во время демонстрации на Красной площади 7 ноября 1990 г..
В заключение представляется необходимым назвать руководителей контртеррористического подразделения 5 Управления КГБ СССР, благодаря выдержке и мастерству которых многие годы советские люди жили не зная страха, не опасаясь за жизнь и безопасность своих родных и близких.
Его последовательно возглавляли полковники:
— Чириков Лев Николаевич — впоследствии генерал-майор, возглавлявший КГБ Башкирской АССР и ставший заместителем начальника 5 управления КГБ СССР (в июле — августе 1980 г. он руководил Службой безопасности Олимпийской деревни на Юго-Западе Москвы);
— генерал-майор Звезденков Валентин Владимирович (впоследствии — первый заместитель председателя КГБ Литовской ССР);
— генерал-лейтенант Головин Владимир Александрович (председатель КГБ Узбекской ССР);
— Зязин Евгений Дмитриевич, ветеран Великой Отечественной войны, кавалер Ордена Славы[228].
Приобретенный под их руководством бесценный, буквально наработанный потом и кровью, опыт противодействия террористическим проявлениям востребован сотрудниками органов государственной безопасности многих государств мира и сегодня.
Прогнозирование вероятных угроз безопасности страны побудило руководство нового Министерства безопасности России (МБР) организовать 18 июня 1992 г. межведомственную научно-практическую конференцию, посвященную поиску оптимальных мер и методов предотвращения и пресечения террористических проявлений.
И об этом не стоит забывать, оглядываясь на наше относительно недавнее прошлое.
Очередной виток незримой, «холодной» войны между США и СССР был начат в конце декабре 1979 г. после ввода Ограниченного контингента Советских войск (ОКСВА) в Демократическую республику Афганистан.
Безусловно, с позиций сегодняшнего дня, можно констатировать, что решение о поддержке антиамериканских сил в Афганистане было политической ошибкой советского руководства в лице Политбюро ЦК КПСС. Точнее, — «четверки», принявшей роковое окончательное решение «по вопросу об «А»: Л.И. Брежнева, Ю.В. Андропова, Д.Ф. Устинова, А.А. Громыко при секретаре К.У. Черненко.
В изданной в 1995 г. претенциозной книге «Семь вождей», переквалифицировавшийся из философа в «историка», бывший начальник политического управления министерства обороны генерал-полковник Д.А. Волкогонов писал «Разговоры об «угрозе южным границам», «контрреволюционных бандах», чьей-то «интервенции» против Афганистана расценивались в мире как смехотворные и не заслуживающие никакого внимания»[229]. В дальнейшем нам еще предстоит убедиться в «объективности» подобных скоропалительных выводов бывшего Института военной истории МО СССР.
Но был ли ввод советских войск в Афганистан причиной или лишь поводом для очередного обострения советско-американских отношений?
И могло ли иное политическое решение предотвратить приход к власти в США Рональда Рейгана? Объявление им нового «крестового похода» против коммунизма? Вряд ли. Ведь его политика была обоснована стратегией помощника по национальной безопасности предыдущего президента США Збигнева Бжезинского. А тот считал, что с 1972 г. соотношение сил в «холодной войне» стало меняться в пользу США, из чего делался вывод о том, что следует проводить более жесткую, наступательную политику в отношении СССР.
