Мой дорогой друг Гленн не видит никакой необходимости в том, чтобы искать встречи с Тенью, и не считает нужным психологическое понимание, которое несет с собой эта встреча. Он говорит, что нужно лишь твердо придерживаться нашего ощущения Божественного, и все будет хорошо.
Соглашаясь с Чарльзом в том, что наш мир находится в ужасном состоянии и что спасать его бесполезно, Гленн не уверен, что Чарльз абсолютно прав во всем остальном.
В тот вечер мы принялись за восхитительный обед, который Гленн приготовил для нас. Вскоре мы горячо заспорили. Мы спорили вплоть до того часа, когда пришла пора ложиться спать.
Я убедительно отстаивал свою позицию, привлекая свой личный опыт, чтобы подкрепить ее. Гленн был не менее красноречив, и твердо стоял на своем: Бог был слишком далеко, чтобы иметь какой-либо прямой контакт с людьми, и мы обретем Божественное лишь после того, как освободимся от проклятой неразберихи этого мира.
К моему немалому удивлению, Чарльз стал энергично поддерживать позицию Гленна по всем пунктам, критикуя меня за допущенные мною ошибки, за любовь, которую я питал к миру, и за мою веру в него.
Я пошел спать порядком огорченный. Наши разногласия были так серьезны и казались настолько непримиримыми, что я подумал, а сможем ли мы провести следующий день вместе под воздействием мощного химического вещества.
В ту ночь мне приснился ужасный кошмар, куда более насыщенный и реальный, чем любой сон, увиденный мною за последние многие годы. Я попал в какой-то отель. Все мои вещи были в моей комнате. Постояльцев отеля развлекала какая-то группа дружелюбных, коммуникабельных мужчин и женщин, изображавших пародии и зарабатывавших на этом деньги. Я вернулся к себе в комнату и обнаружил, что все мои вещи забрали актеры. Я хотел поднять тревогу, но они немедленно окружили меня и задержали. Мне сказали, что, если я не сделаю так, как скажут они, то буду подвергнут жестокому наказанию. Я почувствовал, что у меня нет другого выбора, кроме как подчиниться. Я был возмущен и постоянно напрягал свой ум, мысленно отыскивая способ освободиться и сообщить об этих людях. Но в любом случае они наносили мне ответный удар, и я терпел поражение. Я был беспомощен. Я был обречен провести остаток своей жизни, находясь в их власти и исполняя их волю.
Я проснулся под большим впечатлением от сна и погрузился в глубокую депрессию. Я подумал про себя, что никогда еще не проводил опыт с галлюциногеном в таком состоянии. Я должен был отказаться от предстоящего эксперимента. Я мог участвовать в нем лишь при условии, что смогу восстановить свой контакт с Богом и вернуться в хорошее расположение духа.
Я проснулся в четыре часа утра и лег обратно в постель, поддерживая тишину в своем сознании и приглашая Бога войти в него. Прошло много времени, но, в конце концов, знакомое Присутствие заявило о себе. С огромным облегчением я ответил ему, и меня стали поднимать все выше и выше, вытаскивая из депрессии. Мне стало ясно, что я мог участвовать в запланированном путешествии, в точности делая то, что делал сейчас, -мне нужно было полностью сосредоточиться на Боге и не обращать внимания на остальных и происходящее с ними.
Я поднялся в полседьмого утра, на полчаса раньше, чем планировал, чувствуя себя посвежевшим и с ясным сознанием. Я не стал ни с кем разговаривать и завершил свои приготовления к путешествию.
Мы собрались в девять утра. Настрой у группы был превосходный. Мы с Джинджер приняли по двадцать миллиграммов 2С-Т-7, или Т-7, как мы сокращенно его называли; остальные приняли лишь по пятнадцать миллиграммов каждый, поскольку впервые сталкивались с этим препаратом.
Через полчаса или чуть больше мы все почувствовали воздействие наркотика. Спустя час оно становится довольно интенсивным. Я сижу на веранде и чувствую себя очень хорошо, закрыв глаза и углубившись в себя. Я сохраняю неподвижность. У меня такое ощущение, будто она способствует возрастанию энергии в моем теле. Я ограничиваю свои мысли, и энергия растет. Какое изумительное это ощущение, когда чудесная, неопределенная энергия разливается по всему телу. Я смотрю в небо, в его абсолютную голубизну, и меня наполняет удивление.
