— Значит, тебе не придётся больше возвращаться в Вильно?
— Не придётся.
— Ну и хорошо.
Дочь сказала: «Хорошо», но он понял, что весть о его отставке её не очень обрадовала.
— Почему-то кофе задерживается, — сказала она. — Пойду посмотрю, в чём дело.
Оставив его одного, она ушла на кухню и оставалась там не менее четверти часа. В гостиную вернулась вместе со служанкой, которая на подносе принесла кофе, несколько булочек и фарфоровую мисочку с мёдом. Едва успели всё это расставить на столике, как появился сам хозяин — оживлённый, довольный, пахнущий холодом.
— Ну как, были у императора? — сразу же подсел он к Репнину. — С чем вас можно поздравить?
Репнину пришлось повторить то, что уже рассказал дочери. В отличие от жены, князь воспринял его рассказ с шумным одобрением.
— Уйти в отставку с правом ношения фельдмаршальского мундира!.. Это же то, о чём мечтают все генералы. Параша, — обратился он к жене, — прикажите накрыть стол. Мы должны это событие отметить. Не возражаете, дорогой тесть?
— Не возражаю, — улыбнулся в ответ Репнин.
За весь день это была его первая улыбка.
Пока в столовой накрывали стол, тесть и зять, оставаясь в гостиной, продолжали свой мужской разговор. Князь Фёдор Николаевич расспрашивал тестя о Павле: всё такой ли он, каким был в первые месяцы своего царствования, или немного остепенился? Не дослушав ответа, вдруг заговорил о том, что в армии Павла не любят, говорят о нём открыто худое, не боясь угодить в опалу.
— Но довольно о нём, — прервал свой рассказ Голицын, — поговорим лучше о вас. Где намерены теперь жить?
— Такой вопрос мне уже задавал сам император.
— И что ему ответили?
— Я сказал, что собираюсь переехать в Москву, и мне показалось, он остался доволен моим ответом.
— Ещё бы! Он уже выдворил туда всех близких нам людей, а теперь и до вас очередь дошла. Скоро Москва станет городом опальных.
— Я себя опальным не считаю.
— Вы не считаете, зато таковым вас считают в армии. После смерти фельдмаршала Румянцева из здравствующих фельдмаршалов первым признаетесь армией вы, а не граф Иван Салтыков. А что вы от этого имеете? Ничего. Вместо того чтобы дать вам государственный пост, соответствующий вашим заслугам, Павел держал вас в Вильно словно изгнанника. А теперь, конечно, будет рад вашему переезду в Москву или ещё куда-нибудь, лишь бы не было бы вас в столице.
— Вы слишком преувеличиваете, — сказал зятю Репнин. — Если бы государь предложил остаться в Петербурге, я всё равно не согласился бы. Москва мне нравится больше. Там у меня хороший дом, а неподалёку в живописном месте чудесное поместье. А теперь и родственники там живут. Так что можете за меня не беспокоиться, мне там будет хорошо.
Продолжению разговора помешало появление старшей дочери Александры. Оказалось, она ездила в родительский дом и, не найдя там отца, повернула сюда.
— Как у вас сложилось? — обратилась она к отцу. — Были у государя?
— Был.
— Ну и как?
— Всё нормально.
Вступив в разговор, Прасковья сообщила, что отцу дана полная отставка и он принял решение переехать на постоянное жительство в Москву. Александра отнеслась к этому сообщению спокойно.
— Когда собираетесь переезжать?
— Возможно, на будущей неделе.
— А как же сороковины покойной матери? — всполошилась дочь. — Вы не можете не быть на поминках.
— Я как-то об этом не подумал. Конечно же, на поминки останусь. А что до переезда, то это успеется. Мне теперь спешить некуда.
Хозяйка дома позвала всех в столовую. Стол там уже был накрыт, и можно было начинать трапезу.
…После получения отставки Репнин прожил в Петербурге ровно шесть недель. В Москву он выехал в середине января нового 1799 года.
