После этого мы говорили здесь с Георгадзе. Не было ни одного намека во всех наших беседах; мы встречали товарищеское, человеческое отношение. Нужно ли принять какие-либо профилактические меры? Да. Я, как лицо, несущее главную ответственность, переговорю об этом с подполковником Георгадзе и выскажу ему мое мнение по этому вопросу. Я спрошу его, согласен ли он с этим мнением или нужно что-либо предпринять. Вот что нужно сделать в настоящий момент.
Ставить вопрос как-то особо — было бы сейчас, после трех лет молчания, странно с психологической точки зрения. Если необходимо, пусть немедленно будут приняты все соответствующие меры. Конечно, я поговорю с Брагинским, если увижу его, но он редко бывает здесь, так как у него много работы и он не теряет времени. Поговорить с ним было бы очень хорошо!
Сталинградская область занимает обширную территорию; область соответствует нашей провинции. На ее территории находились 3-я румынская армия, танковый немецкий корпус и 2-я румынская дивизия. Что там происходило — этого я не знаю. Но здесь приведены данные о жертвах в райо не города. Их нужно отнести на счет преступных элементов. Приказов командования преступного характера не было. Мне ни разу в таких случаях не докладывали. Число, которое я увидел в газете, страшно поразило меня.
Было бы прекрасно, если было бы сделано официально заявление о том, что командиры 6-й армии непричастны к злодеяниям. Такое заявление было бы приятно. Но мы не можем ни просить об этом, ни тем более настаивать. Мы должны рассчитывать на время. Со временем на родине узнают от тех, кто вернется, что мы не виновны. Русские пошлют в Германию лишь людей с чистой совестью, не может быть и речи о том, чтобы в Германию отправили тех, к которым были предъявлены обвинения.
50 тысяч убитых! Быть может, это число жертв обстрела и бомбардировок? ...Если нам скажут, что нас оставляли в покое только потому, что мы были членами движения «Свободная Германия», мы спросим: почему же не было разговора о других генералах, которые не участвовали в движении? Как объяснят они это?
Петров сам как-то говорил, что, во-первых, все может быть в пылу битвы, и, во-вторых, в армии всегда есть преступные элементы, но все это не имеет ничего общего с организованным истреблением людей.
Кто думает о мирных жителях во время боя? Кроме того, мы не предполагали, что Сталинград не эвакуирован полностью, у русских для этого времени было достаточно — три недели, с 23 августа по 14 сентября! Почему они не сделали этого?
Но почему они молчали? В этом отношении они сами считали нас невиновными. Собственно, никакой истории бы не случилось, если бы эта газета случайно не попала в наши руки!
Преступный садизм, убитые женщины... Только представьте себе это!
В Нюрнберге, в обвинении, все обвиняемые названы по фамилии. Они отвечают за все совершенные преступления. Насколько возможно, все эти преступления перечислены, непосредственных виновников судят на месте преступления. Если бы можно было обвинить наших генералов в преступлениях, совершенных в Сталинграде, и доказать это, то это было бы давно сделано.
20 ноября 1945 года. Я также стою за осуждение всех действительно виновных преступников войны. Но кого сюда нужно отнести? Наверное, лишь высший генералитет должен быть привлечен к ответственности? Или нет?
28 ноября 1945 года. Говорят о предстоящих выборах в Германии. Нельзя себе представить, что сейчас происходит в Германии, как люди там живут, что думают и прочее. Как бы то ни было, а положение очень тяжелое. И я не вижу никакого выхода, чтобы положение улучшилось в будущем году. Если в ближайшее время оккупационные власти не придут к соглашению, то для нас существует две возможности: или полная катастрофа Германии, или же оккупационные власти будут вынуждены объединиться в экономическом отношении. Ни одна из зон не сможет просуществовать самостоятельно. Правильно мы говорили все время: самое плохое для нас — это если великие державы не сговорятся в вопросах Германии.
29 ноября 1945 года. К состоявшемуся роспуску Национального комитета «Свободная Германия» и «Союза немецких офицеров» все генералы отнеслись без особого волнения. Во-первых, потому, что мы уже всем этим «переболели»; во-вторых, мы надеемся на то, что роспуск этих организаций в СССР скорее откроет им путь к политической деятельности в Германии, а значит, автоматически будет обозначать и скорое возвращение домой.
