Елизавета слегка задумалась и выпалила:
– У вас необычный акцент!
– Да, я долго жил в Америке. Это все ваши аргументы?
– У вас на спине шрам. Я видела, когда вы копали могилу.
– Так вы подглядывали! А еще меня развратником обзывали… Шрам? Это я подрался с медведем.
– Я не подглядывала, – смутилась Лиза. – А еще… вы непонятно откуда взялись. Где ваша лошадь?
– Пала.
– Покажите ваши документы.
– Отобрали бритты. А сам я сбежал, перерезав половину роты шотландских королевских гвардейцев. И валлийских фузилеров походя потрепал.
– Что, правда? – Лиза даже рот открыла от удивления, потом фыркнула и отвернулась от меня. – Вы бессовестный лжец, Михаил Александрович. Я с вами больше не разговариваю.
– Елизавета Григорьевна, вы меня приперли к стенке, придется признаваться.
– А мне уже неинтересно… – буркнула Лиза. – И вообще, отстаньте от меня.
– А это? – Я показал ей свои связанные руки.
– Сами развязывайтесь, а мне недосуг.
– Ну и ладно. – Я скинул с запястий веревки. – Елизавета Григорьевна, ну не обижайтесь: право дело, я все вам расскажу, когда придет время.
– Вы бессовестный… – всхлипнула девушка. – Как вам не стыдно издеваться надо мной?
Мне и вправду стало немного стыдно. Сначала я подозревал, что Лиза просто развлекается, и в меру сил ей подыгрывал, а теперь понял, что она просто ужасно наивна. Не глупая, а именно наивная. И еще она… мне очень нравится. Даже не ожидал от себя такого…
– Ну как можно издеваться над такой красивой девушкой?
– И вовсе я не красивая.
– Очень красивая.
– Нет, дурнушка.
– Нет, красивая.
– Правда? – Лиза повернулась и очаровательно хлопнула своими пушистыми ресничками. – А еще меня считают вздорной и глупенькой.
– Ничего подобного не заметил, – качественно покривил я душой. – Расскажите лучше, как мне встретиться с подполковником Максимовым.
– А зачем вам? – Глазки Лизы опять полыхнули подозрительностью, но она быстро сменила гнев на милость: – Все-все, больше не буду, Михаил Григорьевич. Насколько мне известно, Максимов сейчас в Блумфонтейне… или в Претории.
До того времени, как мы добрались до небольшой рощицы возле довольно широкой речки, делающей в этом месте поворот, я уже выяснил все, что мне было нужно, а вернее – все, что знала Лиза. И хотя она знала до обидного мало, примерный план действий я себе составил. А сейчас надо готовиться к ночевке.
Быков просто выпряг из повозки и отправил пастись в свободное плавание. По словам Лизы, животины почти ручные и все равно никуда не разбредутся. А вот с трофейными лошадками, коих было целых пять, пришлось повозиться. Пока стреножил, пока расседлал, пока напоил – едва волочил ноги от усталости. Конюх из меня – еще тот, хотя скромные навыки имею. А потом пришлось таскать большие сухие кусты с впечатляющими шипами и сооружать из них импровизированный вал вокруг стоянки. Навалил столько, что даже не знаю, как буду утром разбирать эту баррикаду. Затем Лизавета потребовала натаскать воды из реки, так как сама напрочь отказывалась приближаться к ней. И это правильно: я сам едва не поседел от ужаса, когда увидел на противоположном берегу целое лежбище здоровенных крокодилов. Но воды натаскал, и целый час сидел на фургоне, охраняя Лизу во время мытья. Смотреть в ее сторону она категорически запретила, и в качестве профилактики периодически жутко визжала. М‑да, спрашивается: и чего я там не видел?.. Хотя да – посмотреть есть на что – фигурка у девчонки весьма симпатишная.
После водных процедур Лиза глубокомысленно поинтересовалась:
– Мне, кажется, теперь надо приготовить ужин?
– Вам кажется правильно.
– Так я займусь?
– Сделайте одолжение, хвороста я уже натаскал и треногу установил… – Я подхватил котелок с водой и побрел за фургон мыться.
– А что готовить? – Меня догнал еще один оригинальный вопрос.
– Да откуда же мне знать, Елизавета Григорьевна? Вам виднее…
– А…
– Знаете что, просто разожгите костер и приготовьте продукты. А я сам все сделаю… – Я быстро скинул одежку и зачерпнул ковшиком воды из котелка.
Господи, неужели удастся вымыться? Уф… Такого наслаждения я давно не испытывал…
– Спасибо. А если? Ой!!! – Лиза машинально забрела за фургон и теперь, прижав кулачки к щекам, во все глаза смотрела на меня.
