* * *
А в лето 1909 года позвал однажды Шаляпин своего портного, вероятно, того же самого Гаврилу, и сказал ему: -- Завтра к спектаклю нашей мне на коленки штанов, которые будут на мне, нашей изнутри по ватной подушечке. Так, чтобы на самые колени приходилось! -- Да ведь некрасиво, Федор Иванович... Выпучиваться будет. -- А ты не рассуждай. Политика, брат, дело высокое, а ты -- кто? Смерд. Илот.
* * *
Такое мое мнение, что когда Юденич войдет в Петроград, в первом ряду восторженного населения будет стоять Шаляпин и, сверкая чудесными очами, запоет сочным басом "Трехцветный флаг" Мирона Якобсона. -- Вот тебе и Шаляпин, -- благоговейно скажут в толпе. -- Не выдержало русское сердце -- запел экспромтом что-то очень хорошее! А экспромт этот был задуман в тот самый день, когда Гаврила погоны подпарывал: Гаврила погоны подпарывал, а Исайка в этот самый момент по поручению своего патрона тихо пробирался через границу в зону расположения Добровольческой армии -- за свеженьким экземпляром "Трехцветного флага".
* * *
Ах, широка, до чрезвычайности широка и разнообразна русская душа! Многое может вместить в себя эта широкая русская душа... И напоминает она мне знаменитую "плюшкинскую кучу". У Гоголя. Помните? "Что именно находилось в кучке -- решить было трудно, ибо пыли на ней было в таком изобилии, что руки всякого касавшегося становились похожими на перчатки; заметнее прочего высовывались оттуда отломленный кусок деревянной лопаты и старая подошва сапога". Так и тут: все свалено в самом причудливом соприкосновении: царская жалованная табакерка с вензелем и короной, красная тряпка залитого кровью загрязненного флага, грамота на звание "солиста Его Величества", ноты "Интернационала" -- и тут же заметно высовывается краешек якобсонского "Трехцветного флага". Мала куча -- крыши нету!
