– А ты наплюй на все это!
– Как наплюй?
– А вот так! – и Генка мастерски сплюнул сквозь зубы. – Тебе отец денег, говоришь, не дает?
– Не дает.
– А ты сам возьми их. Не умирать же тебе с голоду.
– Прибьет батя, – вздохнул Федька.
Генка захохотал:
– Вот дурак! Ты не жди, когда он тебе зубы пересчитает. Возьми и валяй из дома.
– Нет! – мотнул головой Федька.
– Ну, как хочешь, – миролюбиво заявил Генка. А потом хлопнул Федьку по плечу. – Идем в закусочную, пожрем что-нибудь.
Генка оказался щедрым парнем. Он купил по порции котлет, по стакану кофе и несколько пирожков с мясом. Наконец-то Федька наелся досыта! Впервые за столько дней! А Генка до конца решил быть добрым. Он предложил Федьке для ночлега свой сеновал.
– Там сухо, тепло и мухи не кусают. А утром, смотри, пораньше сматывайся, а то мой Хрыч даст тебе жару, если увидит.
Хрычом Генка звал своего отца.
На другой день друзья снова шлялись по городу, и Генка продолжал угощать Федьку.
– Откуда у тебя столько денег? – удивлялся Федька.
– Разве это деньги! Семечки. Не такие бывали!
Однако, где он их брал, так и не ответил.
Быстро и крепко завязалась дружба между Генкой и Федькой, хотя они были совершенно разные по характеру.
Федьке шел тринадцатый год. Это был крепко сбитый мальчик, с большими серыми задумчивыми глазами. Он любил шутки, звонко, заразительно смеялся, однако это не мешало ему быть почти всегда хмурым и настороженным. Характер был у него спокойный и прямой. Федька не любил врать. Кроме всего этого, он был смелым и сильным. И ребята не только с его улицы уважали Федьку.
Совершенно другим был Генка Зубов. В нем все казалось каким-то чужим и неестественным: и бледное длинное лицо, покрытое редкими лепешками-веснушками, и косая челка на низком лбу, и большие красные уши, которыми Генка мог шевелить. Генка был задирист и труслив. Он никогда не связывался со своими одногодками – боялся. Но, несмотря на это, ему частенько влетало, и Генка долго таил злобу на обидчика. Он не успокаивался до тех пор, пока не подговорит трех-четырех приятелей и не отомстит. Хитрость, трусость и мстительность крепко прижились в сердце Генки Зубова. И дружбу-то с Федькой Генка не зря завел – крепкие Федькины кулаки могли здорово пригодиться Генке. Но Федька этого не знал.
Однажды, это было вскоре после встречи в столовой, Генка сказал:
– Я одну штуку придумал – ахнешь!
Федька выжидательно взглянул на приятеля.
– Тут, недалеко, через три улицы голубятник живет. У него голуби знаешь какие? Первый сорт! Сегодня вечером сходим, стащим их.
– Как это «стащим»? – угрюмо взглянул Федька в бегающие зеленоватые Генкины глаза. – Украдем что ли?
– Конечно! – смело ответил Генка.
– Ну это ты брось. Я не пойду.
– Что, струсил? – захихикал Генка. – Кишка тонка?
– Не струсил, а воровать не пойду.
– Ну и черт с тобой, – почему-то быстро сдался Генка. – Не хочешь – не надо. Без сопливых обойдемся.
И ушел домой.
Федька не видел его дня два. И эти два дня почти ничего не ел. На третий день сам пришел к Генке.
– Вынеси хлеба. Дома ни черта нет…
Генка быстро сбегал в избу, принес ломоть калача и кружку молока. Когда Федька поел, Генка, будто между ними ничего не произошло, сказал:
– Ну так пойдем за голубями? Мировецкие турманы.
Федька молчал: не хотелось обидеть Генку.
– Ну так как?
Федька снова промолчал, отведя глаза в сторону.
– Ты что, удружить мне не хочешь? – напирал Генка. – Я вон для тебя сколько добра сделал. Эх ты, еще другом называешься…
Федька вскипел:
– Да зачем они тебе, голуби? Что ты делать с ними будешь?
Генка радостно засмеялся, видя, что Федька сдается.
– Потом увидишь. Лишь бы они ко мне попали…
Наконец Федька махнул рукой.
– Ну ладно, сходим. Для тебя.
Поздней ночью они пробрались во двор к голубятнику. На двери сарая, где находились голуби, висел большой замок. Федька тихо присвистнул.
– Такой замочище и пушкой не собьешь.
– А ты в окошко лезь, – подсказал Генка. – Ты лезь, а я на атассе буду стоять.
– На каком атассе? – обернулся Федька.
– Ну на карауле… Чуть что – свистну.
Федька осмотрел окно. Генка легко выдавил стекло варежкой и помог Федьке влезть в сарай.
