— Это что? — спросила она.
— Дыня. Вяленая. Бабушка из Баку прислала.
— Достаньте ручки и двойные листки бумаги, — сказала Анна Васильевна. — Приготовьтесь писать диктант...
Диктант был коротким. Ребята написали его за пятнадцать минут. Витька тыкал в спину Федьки ручкой. Тот не поворачивался. Тогда Витька прошептал:
— Закавыка, как писать — «нож-не-цы» или «нож-ни-цы»?
Федька обернулся и тихо произнес:
— Нужницы.
— Кто хочет прочесть наизусть отрывок о Евпатии Коловрате? — спросила Анна Васильевна, когда все листки были положены ей на стол.
Витька в упор смотрел на Анну Васильевну. По опыту он уже знал, что в таких случаях не стоит избегать взгляда учителя. Надо смотреть ему в глаза и не думать о том, чтобы тебя не вызывали. Скорее наоборот — нужно твердить про себя, чтобы учитель назвал только твою фамилию. И тогда все будет, как говорит военрук, чин чинарем. Главное — не бояться. Если человек чего-нибудь боится, с ним обязательно произойдет то, чего он избегает, Так с Витькой случилось на экзамене по русскому языку — все билеты выучил, кроме одного. И именно этот невыученный билет вытащил на экзамене, потому что больше всего боялся, чтобы он не достался ему. И погорел, как швед под Полтавой, когда начал нырять в возвратные глаголы.
— Ну-с, Новожильский, — сказала Анна Васильевна.
— Можно сначала спросить? — быстро и не раздумывая, Витька поднялся со скамейки. Сегодня ему явно не везло: Федька отказался дать списать, теперь вот отвечать про Евпатия Коловрата.
Витька посмотрел на кончик своего сапога, поскреб им некрашеный пол и сказал:
— Я вот насчет подвига, значит, хочу спросить, значит, это самое, так…
— Избегай, пожалуйста, слов-паразитов, — перебила его Анна Васильевна. — Приучайся к культуре речи.
— Оно, конечно, так, ежели как что, но не только что, мол, дескать, но все ж конечно, — выпалил Витька.
Анна Васильевна рассмеялась, и гребень, скреплявший ей волосы на затылке, упал на пол. Вовка Миронов поднял гребень и протянул его учительнице.
— Спасибо, — сказала Анна Васильевна, и улыбка исчезла с ее лица. Краем глаза она наблюдала за Федькой. Тот внимательно смотрел в ее сторону. Неужели Соколов узнал, что пропал рисунок Сережи Сидельникова? А ведь Сережа хотел этот рисунок подарить Саше. Он уже вчера спрашивал ее об этом. А она вынуждена была сказать, что сейчас ей некогда, пусть зайдет попозже.
— Вот Евпатий Коловрат, — сказал Витька, — совершил подвиг. А может, все это неправда?
— Что неправда? — изумилась Анна Васильевна.
— Ну, то, что он совершил подвиг. Может, это летописец придумал. Тогда об чем спор?
— То есть как придумал? — возмутилась Анна Васильевна. Она увидела, как нахмурился Федька.
— Бывает же так, что человек придумывает про подвиги, которых он не совершал, — сказал Витька и подумал про себя: «Клюнет или не клюнет? Про Сашку ведь узнала. Он сам ей все рассказал».
— Так-так, — произнесла Анна Васильевна. — Садись, Виктор…
«Клюнула!» — возликовал Витька.
— А отрывок? — нагло улыбаясь, спросил Витька.
— Успеешь. — Анна Васильевна помолчала, посмотрела на Федьку, на Вовку Миронова, на Сережку. — Да, я знаю, что Саша обманул класс. Люди, спекулирующие на таких святых понятиях, как Родина и подвиг... — Анна Васильевна покраснела. «Спекулировать», «пессимист», — подумала она. — Почему я никак не научусь говорить просто? Стародубов не хочет ходить в школу, чтобы не видеть, как он потерял уважение ребят. Защищать его надо, а не в обмане обвинять. Ведь он думает о подвиге, но знает, что совершить его не может, потому что калеку на фронт не возьмут. Новожильский всегда врасплох застанет. Хитрюга. Не с этого надо начинать. Ведь я же знаю. Так почему не могу иначе?..»
— Стародубов вовсе не спекулянт, — сказал Федька.
— А разве я назвала Сашу спекулянтом? — строго спросила Анна Васильевна. — Ты меня просто не понял.
Сережка резко обернулся к другу и встретился с твердым Федькиным взглядом.
— Спекулянт! — крикнул Вовка Миронов. — Он на базаре цветочками торгует!
— Выгнать из класса того, кто хочет Сашку выгнать! — крикнул Герка. — Он лучше всех знает военное дело и историю!
